Лев Толстой
Война и мир (303)

Лев Толстой
Война и мир (303)

IX

Облечени във френски шинели и с кивери, Петя и Долохов тръгнаха по просеката, отдето Денисов бе гледал към лагера, излязоха от гората в пълна тъмнина и се спуснаха в долчинката. Когато слязоха долу, Долохов заповяда на казаците, които ги придружаваха, да ги чакат тук и тръгна в широк тръс по пътя към моста. Замрял от вълнение, Петя яздеше до него.

— Ако ни хванат, жив няма да им се дам, аз имам пистолет — прошепна Петя.

— Не приказвай на руски — каза с бърз шепот Долохов и в същия миг от тъмното се чу подвикване: „Qui vive?“^[1] — и звън на оръжие.

Кръвта се качи в главата на Петя и той хвана пистолета.

— Lanciers du sixieme^[2] — рече Долохов, без да възпира и без да ускорява хода на коня. Черната фигура на часовоя бе застанала на моста.

— Mot d’ordre?^[3]

Долохов възпря коня и подкара ходом.

— Dites donc, le colonel Gerard est ici?^[4] — рече той.

— Mot d’ordre! — без да отговаря, каза часовоят и им препречи пътя.

— Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d’ordre… — извика Долохов, като кипна изведнъж, и подкара коня срещу часовоя. — Je vous demande si le colonel est ici?^[5]

И без да дочака отговор от часовоя, който му стори път, Долохов тръгна ходом нагоре.

Като съзря черна сянка на човек, пресичащ пътя, Долохов спря тоя човек и го попита де са командирът и офицерите. Човекът, войник с чувал на гръб, се спря, отиде до коня на Долохов, пипна го с ръка и просто и дружелюбно разправи, че командирът и офицерите са по-горе на хълма, от дясна страна, в двора на фермата (той наричаше така господарското имение).

Като мина по пътя, дето от двете страни около огньовете се чуваше френска реч, Долохов свърна в двора на господарската къща. Той мина през портата, слезе от коня и се приближи до големия пламтящ огън, около който седяха и високо разговаряха няколко души. В единия край нещо вреше в котелка и един войник в син шинел и с качулка бъркаше с шомпол вътре.

— Oh, c’est un dur a cuire^[6] — каза един от офицерите, които седяха в сянката, от другата страна на огъня.

— Il les fera marcher les lapins…^[7] — каза със смях друг. И двамата млъкнаха, загледани в тъмнината, отдето се чуха стъпките на Долохов и на Петя, които приближаваха с конете си до огъня.

— Bonjour, messieurs!^[8] — високо и ясно рече Долохов.

В сянката около огъня офицерите се размърдаха и един висок офицер с дълга шия се приближи до Долохов.

— C’est vous, Clement? — рече той. — D’ou, diable…^[9] — но виждайки, че е сбъркал, не довърши и леко намръщен, поздрави Долохов като непознат и го попита с какво може да му услужи. Долохов каза, че той и другарят му бързат да настигнат полка си и попита, като се обърна към всички, дали офицерите не знаят нещо за 6-и полк. Никой нищо не знаеше; и на Петя му се стори, че офицерите почнаха враждебно и подозрително да оглеждат него и Долохов. Няколко секунди всички мълчаха.

— Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard^[10] — каза със сдържан смях някой зад огъня.

Долохов отговори, че те са яли и че трябва да продължат пътя си още тая нощ.

Той даде конете на войника, който бъркаше в котелката, и приклекна край огъня до офицера с дългата шия. Тоя офицер гледаше Долохов, без да откъсва очи от него, и още веднъж го попита от кой полк е. Долохов не отговори, сякаш не го бе чул, и като запуши с късичката си френска лула, която извади от джоба, попита офицерите доколко пътят пред тях е безопасен от казаци.

— Les brigands sont partout^[11] — отговори един офицер зад огъня.

Долохов каза, че казаците са страшни за такива като него и другаря му, изостанали, но че те навярно не смеят да нападат големите отряди — добави той въпросително. Никой нищо не отговори.

„Е, сега вече ще си тръгне“ — мислеше всеки миг Петя, изправен до огъня и заслушан в думите му.

Но Долохов отново поде спрелия разговор и почна направо да разпитва по колко души има в батальоните им, колко батальона имат, колко пленници. Когато попита за руските пленници, които бяха при техния отряд, Долохов каза:

— La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille^[12] — и се засмя високо с такъв странен смях, че на Петя се стори, че французите ей сега ще разберат лъжата и неволно отстъпи една крачка от огъня. Никой не отговори на думите и на смеха на Долохов и един френски офицер, който не се виждаше (той лежеше увит в шинела си), се привдигна и прошепна нещо на другаря се. Долохов стана и извика войника с конете.

„Дали ще доведат, или не конете?“ — помисли Петя и неволно се приближи до Долохов.

Доведоха конете.

— Bonjour, messieurs^[13] — рече Долохов.

Петя искаше да каже bonsoir^[14], но не можа да изрече думата. Офицерите си приказваха нещо шепнешком. Долохов дълго се качваше на коня, който не стоеше неподвижно; сетне излезе ходом през портата. Петя яздеше до него и искаше, но не се решаваше да се обърне и да види дали французите тичат след тях, или не тичат.

Когато излязоха на пътя, Долохов не тръгна назад към полето, а през селото. На едно място той се спря и се ослуша.

— Чуваш ли? — каза той.

Петя позна звуците на руски гласове, видя около огньовете тъмни фигури на руски пленници. Като се спуснаха надолу към моста, Петя и Долохов минаха край часовоя, който мрачно се разхождаше по моста, без да каже дума, и се смъкнаха в долчината, дето ги чакаха казаците.

— Сега сбогом. Кажи на Денисов, призори, при първия изстрел — рече Долохов и искаше да тръгне, но Петя улови ръката му.

— Не! — извика той. — Вие сте такъв герой! Ах, колко е хубаво! Колко великолепно! Как ви обичам!

— Добре, добре — рече Долохов, но Петя не го пускаше и в тъмнината Долохов съзря, че той се навеждаше към него. Искаше да се целунат. Долохов го целуна, засмя се, обърна коня и изчезна в тъмнината.

Глава IX

Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.

— Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, — прошептал Петя.

— Не говори по-русски, — быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?»^[1] и звон ружья.

Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.

— Lanciers du sixième,^[2] — проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.

— Mot d’ordre?^[3] — Долохов придержал лошадь и поехал шагом.

— Dites donc, le colonel Gérard est ici?^[4] — сказал он.

— Mot d’ordre! — не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.

— Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d’ordre… — крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. — Je vous demande si le colonel est ici?^[5]

И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.

Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).

Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что-то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.

— Oh, c’est un dur à cuire,^[6] — говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.

— Il les fera marcher les lapins…^[7] — со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.

— Bonjour, messieurs!^[8] — громко, отчетливо выговорил Долохов.

Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.

— C’est vous, Clément? — сказал он. — D’où, diable…^[9] — но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего-нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.

— Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard,^[10] — сказал с сдержанным смехом голос из-за костра.

Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.

Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.

— Les brigands sont partout,^[11] — отвечал офицер из-за костра.

Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.

«Ну, теперь он уедет», — всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.

Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:

— La vilaine affaire de traîner ces cadavres après soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille,^[12] — и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что-то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.

«Подадут или нет лошадей?» — думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.

Лошадей подали.

— Bonjour, messieurs,^[13] — сказал Долохов.

Петя хотел сказать bonsoir^[14] и не мог договорить слова. Офицеры что-то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.

Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.

— Слышишь? — сказал он.

Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.

— Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, — сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.

— Нет! — вскрикнул он, — вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.

— Хорошо, хорошо, — сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.