Лев Толстой
Война и мир (145)

Лев Толстой
Война и мир (145)

IV

Седнала в салона, княжна Маря слушаше тия приказки и одумвания на старците и не разбираше нищо от това, което слушаше; мислеше само дали гостите не забелязват враждебното отношение на баща й към нея. Тя дори не забеляза особеното внимание и любезностите, проявявани към нея през всичкото време на обяда от Друбецкой, който за трети път вече дохождаше в техния дом.

Княжна Маря с разсеян и въпросителен поглед се обърна към Пиер, който, последен от гостите, с шапка в ръка и с усмивка на лице се приближи до нея, когато князът излезе и те бяха останали сами в салона.

— Може ли да поседя още? — каза той, като се стовари с дебелото си тяло в едно кресло до княжна Маря.

— Ах, да — рече тя. „Нищо ли не сте забелязали?“ — каза погледът й.

Пиер беше в приятно следобедно настроение. Той гледаше пред себе си и леко се усмихваше.

— Отдавна ли познавате тоя момък, княжна?

— Кого?

— Друбецкой.

— Не, отскоро…

— Е, харесва ли ви се?

— Да, той е приятен момък… Защо ме питате? — рече княжна Маря, продължавайки да мисли за сутрешния: разговор с баща си.

— Защото направих едно наблюдение: обикновено момъкът пристига в отпуск от Петербург в Москва само с цел да се ожени за богата мома.

— Виехте забелязали това? — каза княжна Маря.

— Да — продължи Пиер усмихнат, — и тоя млад човек се държи сега така, че дето има богати моми за омъжване — там е и той. Аз чета в него като в книга. Той сега не може да се реши кого да атакува — вас или mademoiselle Жули Карагина. Il est très assidu auprès d’elle.^[1]

— Ходи ли у тях?

— Да, много често. И знаете ли новия начин на ухажване? — рече с весела усмивка Пиер, намирайки се очевидно в онова весело настроение на добродушна шеговитост, за което много често се укоряваше в дневника си.

— Не — каза княжна Маря.

— Сега, за да се хареса на московските моми, il faut être mélancolique. Et il est très mélancolique auprès de m-lle Карагина.^[2]

— Vraiment?^[3] — каза княжна Маря, загледана в доброто лице на Пиер, без да престане да мисли за скръбта си. „По-леко щеше да ми бъде — помисли тя, — ако се решех да доверя някому всичко, каквото чувствувам. И бих желала тъкмо на Пиер да кажа всичко. Той е толкова добър и благороден. Ще ми олекне. Той би ми дал някакъв съвет!“

— Бихте ли се омъжили за него? — попита Пиер.

— Ах, Боже мой, графе, има минути, когато бих се омъжила за всекиго — изведнъж неочаквано за себе си и със сълзи в гласа рече княжна Маря. — Ах, колко е тежко понякога да обичаш близък човек и да чувствуваш, че… нищо (продължи тя с треперещ глас) не можеш да сториш за него, освен да му причиняваш скръб, и да знаеш, че не можеш да измениш това. Остава ти едно нещо — да се махнеш, но де да се махна аз?

— Какво ви е, какво ви е, княжна?

Но княжната не довърши и се разплака.

— Не знам какво ми е днес. Не ме слушайте, забравете, каквото ви казах.

Цялото весело настроение на Пиер изчезна. Той почна да разпитва загрижено княжната, молеше я да изкаже всичко, да му довери цялата си скръб; но тя само повтори, че го моли да забрави какво е казала, че не помни какво е казала и че тя няма скръб освен оная, която той знае — скръбта, че женитбата на княз Андрей заплашва да скара бащата и сина.

— Чували ли сте за Ростови? — попита го тя, за да промени разговора. — Казваха ми, че те скоро щели да дойдат. Аз чакам и André всеки ден. Бих искала те да се видят тук.

— А как гледа той сега на тая работа? — попита Пиер, като под той разбираше стария княз. Княжна Маря поклати глава.

— Но какво да се прави? До годината остават само няколко месеца. А това не може да не стане. Аз бих искала само да избавя брат си от първите минути. Бих искала по-скоро да дойдат те. Надявам се, че ще се сближа с нея… Вие ги познавате отдавна — каза княжна Маря, — сложете ръка на сърцето си и ми кажете откровено същинската истина, каква девойка е тя и какво мислите вие за нея? Но — цялата истина; защото, разбирате, нали, Андрей толкова рискува, като прави това против волята на баща ни, че бих искала да зная…

Един смътен инстинкт подсказа на Пиер, че в тия уговорки и повтаряни молби да каже цялата истина се проявяваше недоброжелателството на княжна Маря към нейната бъдеща снаха и че ней се искаше Пиер да не одобрява избора на княз Андрей; но Пиер каза по-скоро онова, което чувствуваше, отколкото — което мислеше.

— Не знам как да отговоря на въпроса ви — каза той, като се изчерви, без да знае защо. — Аз съвсем не зная каква девойка е тя; никак не мога да я анализирам. Тя е очарователна. А защо — не знам: това е всичко, което може да се каже за нея.

Княжна Маря въздъхна и изражението на лицето й каза: „Да, аз очаквах това и се страхувах.“

— Умна ли е? — попита княжна Маря. Пиер се замисли.

— Мисля, че не — каза той, — а всъщност — да. Тя не се старае да минава за умна… Не, тя е очарователна и нищо повече. — Княжна Маря отново поклати глава неодобрително…

— Ах, толкова искам да я обичам! Кажете й това, ако я видите преди мене.

— Чувах, че тия дни ще бъдат тук — рече Пиер.

Княжна Маря каза на Пиер плана си — как, щом пристигнат Ростови, ще се сближи с бъдещата си снаха и ще се помъчи да накара стария княз да свикне с нея.

Глава IV

Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.

Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.

— Можно еще посидеть? — сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.

— Ах да, — сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.

Пьер находился в приятном, после-обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.

— Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? — сказал он.

— Какого?

— Друбецкого?

— Нет, недавно…

— Что, он вам нравится?

— Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? — сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.

— Оттого, что я сделал наблюдение, — молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.

— Вы сделали это наблюденье! — сказала княжна Марья.

— Да, — продолжал Пьер с улыбкой, — и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, — там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est très assidu auprès d’elle.^[1]

— Он ездит к ним?

— Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? — с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.

— Нет, — сказала княжна Марья.

— Теперь чтобы понравиться московским девицам — il faut être mélancolique. Et il est très mélancolique auprès de m-lle Карагин,^[2] — сказал Пьер.

— Vraiment?^[3] — сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. — «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»

— Пошли бы вы за него замуж? — спросил Пьер.

— Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, — вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. — Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом) не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно — уйти, а куда мне уйти?…

— Что вы, что с вами, княжна?

Но княжна, не договорив, заплакала.

— Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.

Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает — горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.

— Слышали ли вы про Ростовых? — спросила она, чтобы переменить разговор. — Мне говорили, что они скоро будут. André я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.

— А как он смотрит теперь на это дело? — спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.

— Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, — сказала княжна Марья, — скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…

Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.

— Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, — сказал он, покраснев, сам не зная от чего. — Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. — Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».

— Умна она? — спросила княжна Марья. Пьер задумался.

— Я думаю нет, — сказал он, — а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. — Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.

— Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.

— Я слышал, что они на-днях будут, — сказал Пьер.

Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.