Метаданни
Данни
- Включено в книгите:
-
Война и мир
Първи и втори том
Война и мир
Трети и четвърти том - Оригинално заглавие
- Война и мир, 1865–1869 (Обществено достояние)
- Превод от руски
- Константин Константинов, 1957 (Пълни авторски права)
- Форма
- Роман
- Жанр
- Характеристика
- Оценка
- 5,8 (× 81 гласа)
- Вашата оценка:
Информация
- Сканиране
- Диан Жон (2011)
- Разпознаване и корекция
- NomaD (2011-2012)
- Корекция
- sir_Ivanhoe (2012)
Издание:
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Първи и втори том
Пето издание
Народна култура, София, 1970
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Издательство „Художественная литература“
Москва, 1968
Тираж 300 000
Превел от руски: Константин Константинов
Редактори: Милка Минева и Зорка Иванова
Редактор на френските текстове: Георги Куфов
Художник: Иван Кьосев
Худ. редактор: Васил Йончев
Техн. редактор: Радка Пеловска
Коректори: Лиляна Малякова, Евгения Кръстанова
Дадена за печат на 10.III.1970 г. Печатни коли 51¾
Издателски коли 39,33. Формат 84×108/32
Издат. №41 (2616)
Поръчка на печатницата №1265
ЛГ IV
Цена 3,40 лв.
ДПК Димитър Благоев — София
Народна култура — София
Издание:
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Трети и четвърти том
Пето издание
Народна култура, 1970
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Тома третий и четвертый
Издателство „Художественная литература“
Москва, 1969
Тираж 300 000
Превел от руски: Константин Константинов
Редактори: Милка Минева и Зорка Иванова
Редактор на френските текстове: Георги Куфов
Художник: Иван Кьосев
Худ. редактор: Васил Йончев
Техн. редактор: Радка Пеловска
Коректори: Лидия Стоянова, Христина Киркова
Дадена за печат на 10.III.1970 г. Печатни коли 51
Издателски коли 38,76. Формат 84X108/3.2
Издат. №42 (2617)
Поръчка на печатницата №1268
ЛГ IV
Цена 3,38 лв.
ДПК Димитър Благоев — София, ул. Ракитин 2
Народна култура — София, ул. Гр. Игнатиев 2-а
История
- — Добавяне
Метаданни
Данни
- Година
- 1865–1869 (Обществено достояние)
- Език
- руски
- Форма
- Роман
- Жанр
- Характеристика
- Оценка
- 6 (× 2 гласа)
- Вашата оценка:
История
- — Добавяне
XVIII
Откак бе изчезнал от дома си, Пиер вече втори ден живееше в празното жилище на покойния Баздеев. Ето как стана това.
На другия ден след връщането си в Москва и срещата с граф Растопчин Пиер, събуждайки се, дълго не можеше да разбере де е и какво искат от него. Когато между имената на другите лица, които го чакаха в приемната, му доложиха, че го чака и един французин, който носел писмо от графиня Елена Василевна, изведнъж го обзе чувство на обърканост и безнадеждност, което лесно го обхващаше. Изведнъж му се стори, че сега всичко е свършено, всичко се е объркало, всичко се е разрушило, че няма нито невинен, ни виновен, че напреде няма да има нищо и че никакъв изход няма от това положение. Като се усмихваше неестествено и бърбореше нещо, той ту сядаше на дивана в безпомощна поза, ту ставаше, отиваше до вратата и поглеждаше през дупката на ключалката в приемната, ту, размахал ръце, се връщаше назад и вземаше книга. Мажордомът втори път дойде да му доложи, че французинът, който носи писмо от графинята, много иска да го види, макар и за една минута, и че от страна на вдовицата на Й. А. Баздеев са дохождали с молба да приеме книгите, тъй като госпожа Баздеева заминала за село.
— Ах, да, ей сега, почакай… Или не… не, не, иди кажи, че ей сега ще дойда — каза Пиер на мажордома.
Но щом мажордомът излезе, Пиер взе шапката си, сложена на масата, и през задната врата излезе от кабинета. В коридора нямаше никого. Мина по цялата дължина на коридора — до стълбите, и слезе до първата площадка, като се мръщеше и разтриваше чело с двете си ръце. Вратарят бе застанал до парадния вход. От площадката, на която бе слязъл Пиер, други стъпала водеха към задния вход. Пиер тръгна по тях и излезе на двора. Никой не го видя. Ала щом излезе през портата на улицата, кочияшите от екипажите и дворникът видяха господаря и му свалиха шапки. Когато усети насочените към него погледи, Пиер постъпи като щрауса, който скрива главата си в храста, за да не го видят; той наведе глава, ускори крачка и тръгна по улицата.
От всичките работи, които му предстояха тая сутрин, преглеждането на книгите и книжата на Йосиф Алексеевич му се струваше най-важно.
Той взе първия файтон, който му попадна, и поръча на коларя да кара на Патриаршие пруди, дето беше домът на вдовицата на Баздеев.
Като поглеждаше непрекъснато към движещите се от всички страни кервани, които излизаха от Москва, и наместваше тежкото си тяло, за да не се плъзне от стария, разнебитен файтон, Пиер с радостното чувство на хлапак, избягал от училище, заговори с коларя.
Коларят му каза, че днес вземат оръжие от Кремъл, а утре ще изпратят всички на заставата при Три Гори и че там ще стане голямо сражение.
Когато стигна на Патриаршие пруди, Пиер потърси къщата на Баздеев, дето не бе ходил отдавна. Приближи се до вратичката. Когато почука, излезе Герасим, същото жълто, голобрадо старче, което Пиер бе видял преди пет години заедно с Йосиф Алексеевич в Торжок.
— В къщи ли са? — попита Пиер.
— Поради сегашните обстоятелства, ваше сиятелство, Софя Даниловна замина с децата в торжковското село.
— Все пак аз ще вляза, трябва да прегледам книгите — рече Пиер.
— Заповядайте, моля ви се! Братът на покойния — Бог да го прости! — Макар Алексеевич, остана, но както ви е известно, той е немощен — каза старият слуга.
Макар Алексеевич беше, Пиер знаеше това, полупобъркан, впиянчен брат на Йосиф Алексеевич.
— Да, да, знам. Хайде, хайде… — рече Пиер и влезе в къщата. Един висок, плешив стар човек в халат, с червен нос, с галоши на бос крак бе застанал във вестибюла; като видя Пиер, той измърмори нещо сърдито и влезе в коридора.
— Умен човек беше, а сега, както благоволихте да видите, оглупя — каза Герасим. — В кабинета ли ще заповядате? — Пиер кимна. — Кабинетът, както си беше запечатан, тъй си и остана. Софя Даниловна заповяда, ако дойде някой, изпратен от вас, да дадем книгите.
Пиер влезе в същия мрачен кабинет, в който влизаше с голям трепет още когато бе жив благодетелят. Тоя кабинет, сега потънал в прах и непобутнат след смъртта на Йосиф Алексеевич, беше още по-мрачен.
Герасим отвори един от капаците и излезе на пръсти от стаята. Пиер обиколи кабинета, приближи се до шкафа, дето бяха ръкописите, и извади оттам една от най-важните някогашни светини на ордена. Те бяха оригинални шотландски документи със забележки и обяснения от благодетеля. Той седна до прашната писалищна маса, сложи пред себе си ръкописите, почна да ги разтваря затваря и най-сетне, след като ги бутна по-далеч от себе си, отпусна глава на ръцете си и се замисли.
На няколко пъти Герасим предпазливо наднича в кабинета и виждаше, че Пиер седи все в същото положение. Минаха повече от два часа. Герасим си позволи да дигне малко шум до вратата, за да привлече вниманието на Пиер върху себе си. Пиер не го чу.
— Ще заповядате ли да освободим коларя?
— Ах, да! — каза Пиер, като се опомни и бързо стана. — Слушай — каза той, хвана Герасим за копчето на сюртука и погледна старчето от горе на долу с блеснали влажни, възторжени очи, — слушай, знаеш ли, че утре ще има сражение?…
— Разправяха — отговори Герасим.
— Моля те никому да не казваш кой съм. И направи това, което ще ти кажа…
— Слушам — каза Герасим. — Ще искате ли да се храните?
— Не, други неща ми трябват. Трябват ми селски дрехи и пистолет — рече Пиер и неочаквано се изчерви.
— Слушам — каза Герасим, след като помисли.
Останалата част от деня Пиер прекара сам в кабинета на благодетеля, разхождайки се неспокойно от единия ъгъл до другия, както го чуваше Герасим, говорейки си сам, и нощува на приготвеното му там легло.
С навика на слуга, видял много странни неща през живота си, Герасим прие настаняването на Пиер, без да се учуди, и изглеждаше доволен, че има на кого да услужва. Още същата вечер, без дори сам да се пита защо беше необходимо това, той донесе кафтан и шапка за Пиер и му обеща за другия ден да му намери искания пистолет. Тая вечер Макар Алексеевич, шляпайки с галошите си, на два пъти се приближи до вратата и се спираше, загледан угоднически в Пиер. Но щом Пиер се обърнеше към него, той срамежливо и сърдито загръщаше халата си и бързо си отиваше. Пиер срещна Ростови тъкмо когато в кочияшки кафтан, който Герасим му бе намерил и изчистил на пара, отиваше заедно с него да купят пистолет при Сухарьова кула.
Глава XVIII
Пьер, со времени исчезновения своего из дома, уже второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что-то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г-жа Баздеева уехала в деревню.
— Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, — сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
— Дома? — спросил Пьер.
— По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
— Я все-таки войду, мне надо книги разобрать, — сказал Пьер.
— Пожалуйте, милости просим, братец покойника, — царство небесное! — Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, — сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
— Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… — сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что-то и ушел в коридор.
— Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, — сказал Герасим. — В кабинет угодно? — Пьер кивнул головой. — Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда-то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
— Извозчика отпустить прикажете?
— Ах, да, — очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. — Послушай, — сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. — Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?…
— Сказывали, — отвечал Герасим.
— Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
— Слушаюсь, — сказал Герасим. — Кушать прикажете?
— Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, — сказал Пьер, неожиданно покраснев.
— Слушаю-с, — подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что-то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.