Метаданни
Данни
- Включено в книгите:
-
Война и мир
Първи и втори том
Война и мир
Трети и четвърти том - Оригинално заглавие
- Война и мир, 1865–1869 (Обществено достояние)
- Превод от руски
- Константин Константинов, 1957 (Пълни авторски права)
- Форма
- Роман
- Жанр
- Характеристика
- Оценка
- 5,8 (× 81 гласа)
- Вашата оценка:
Информация
- Сканиране
- Диан Жон (2011)
- Разпознаване и корекция
- NomaD (2011-2012)
- Корекция
- sir_Ivanhoe (2012)
Издание:
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Първи и втори том
Пето издание
Народна култура, София, 1970
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Издательство „Художественная литература“
Москва, 1968
Тираж 300 000
Превел от руски: Константин Константинов
Редактори: Милка Минева и Зорка Иванова
Редактор на френските текстове: Георги Куфов
Художник: Иван Кьосев
Худ. редактор: Васил Йончев
Техн. редактор: Радка Пеловска
Коректори: Лиляна Малякова, Евгения Кръстанова
Дадена за печат на 10.III.1970 г. Печатни коли 51¾
Издателски коли 39,33. Формат 84×108/32
Издат. №41 (2616)
Поръчка на печатницата №1265
ЛГ IV
Цена 3,40 лв.
ДПК Димитър Благоев — София
Народна култура — София
Издание:
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Трети и четвърти том
Пето издание
Народна култура, 1970
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Тома третий и четвертый
Издателство „Художественная литература“
Москва, 1969
Тираж 300 000
Превел от руски: Константин Константинов
Редактори: Милка Минева и Зорка Иванова
Редактор на френските текстове: Георги Куфов
Художник: Иван Кьосев
Худ. редактор: Васил Йончев
Техн. редактор: Радка Пеловска
Коректори: Лидия Стоянова, Христина Киркова
Дадена за печат на 10.III.1970 г. Печатни коли 51
Издателски коли 38,76. Формат 84X108/3.2
Издат. №42 (2617)
Поръчка на печатницата №1268
ЛГ IV
Цена 3,38 лв.
ДПК Димитър Благоев — София, ул. Ракитин 2
Народна култура — София, ул. Гр. Игнатиев 2-а
История
- — Добавяне
Метаданни
Данни
- Година
- 1865–1869 (Обществено достояние)
- Език
- руски
- Форма
- Роман
- Жанр
- Характеристика
- Оценка
- 6 (× 2 гласа)
- Вашата оценка:
История
- — Добавяне
II
На първо време след пристигането си Николай беше сериозен и дори се отегчаваше. Измъчваше го предстоящата необходимост да се намеси в тия глупави работи по стопанството, за което майка му го бе извикала. За да смъкне по-скоро от плещите си тоя товар, на третия ден от пристигането си, ядосано, без да отговаря на Наташа, която го попита де отива, той тръгна навъсен към пристройката, дето живееше Митенка, и му поиска сметките за всичко. Какво представляваха тия сметки за всичко, Николай знаеше по-малко, отколкото обхванатият от страх и недоумение Митенка. Разговорът и проверката с Митенка не продължи много. Кметът, стареят и селският стражар, които чакаха в антрето на пристройката, със страх и удоволствие слушаха отначало как забуча и загърмя сякаш все по-засилващият се глас на младия граф, слушаха ругателните и страшни думи, които валяха една след друга.
— Разбойник! Неблагодарна твар!… Щете накълцам, куче… не като с татко… окрал… негодник.
След това с не по-малко удоволствие и страх тия хора видяха как младият граф, цял почервенял, с налети от кръв очи, измъкна Митенка за яката, ритна го много майсторски в задника с крака и коляното си, като избра сгодно време между приказките си, и викна: „Вън! И помен от тебе да няма тук, мръснико!“
Митенка изхвръкна презглава над шестте стъпала и избяга в цветната градина. (Тая цветна градина бе известно място за спасяване на престъпниците в Отрадное. Самият Митенка, когато пристигаше пиян от града, се криеше в тая градина и мнозина от жителите на Отрадное, които се криеха от Митенка, знаеха спасителната сила на тая цветна градина.)
Жената на Митенка и балдъзите му надникнаха с изплашени лица в пруста от вратата на стаята, в която кипеше чист самовар и се издигаше високото управителско легло с юрган, ушит от парченца.
Младият граф, задъхан, без да им обръща внимание, мина с решителни крачки покрай тях и си отиде в къщи.
Графинята, узнала веднага от прислужничките какво бе станало в пристройката, от една страна, се успокои, че сега положението им ще трябва да се поправи; а, от друга страна, се обезпокои — как ще понесе това синът й. Няколко пъти тя се приближава на пръсти до неговата врата и слушаше как той пуши лула след лула.
На другия ден старият граф повика настрана сина си и с плаха усмивка му каза:
— Знаеш ли, душо моя, ти напразно си кипнал! Митенка ми разправи всичко.
„Аз знаех — помисли Николай, — че никога нищо няма да проумея тук, в тоя глупашки свят.“
— Ти си се ядосал, че той не бил вписал тия седемстотин рубли. Но той ги е вписал като пренос, а ти не си погледнал другата страница.
— Татко, той е мръсник и крадец, аз зная. И каквото съм направил — направил съм го. А ако не искате, няма да му казвам нищо.
— Не, душо моя. (Графът също бе смутен. Той усещаше, че лошо управлява имението на жена си и че е виновен пред децата си, но не знаеше как да поправи това.) Не, моля те да поемеш ти работите, аз съм стар, аз…
— Не, татко, простете, ако съм ви причинил неприятност; мене по-малко от вас ме бива.
„Дявол да ги вземе с тия селяни и пари, и преноси на другата страница — мислеше той. — От четвъртина на шест залога все още разбирах някога, но от пренос на друга страница — нищо не разбирам“ — каза си той и оттогава вече не се вмесваше в работите. Само веднъж графинята извика сина си, каза му, че има полица от Ана Михайловна за две хиляди и попита Николай как смята да постъпи.
— Ето как — отговори Николай. — Вие ми казахте, че зависи от мене. Аз не обичам Ана Михайловна, не обичам и Борис, но те приятелствуваха с нас и са бедни. Та ето как! — и скъса полицата и с тая постъпка накара старата графиня да ридае със сълзи от радост. След това младият Ростов, без да се вмесва повече в никакви стопански работи, със страстно увлечение се зае с новото за него занимание — лов с кучета, който старият граф бе въвел в големи размери.
Глава II
Первое время своего приезда Николай был серьезен и даже скучен. Его мучила предстоящая необходимость вмешаться в эти глупые дела хозяйства, для которых мать вызвала его. Чтобы скорее свалить с плеч эту обузу, на третий день своего приезда он сердито, не отвечая на вопрос, куда он идет, пошел с нахмуренными бровями во флигель к Митеньке и потребовал у него счеты всего. Что такое были эти счеты всего, Николай знал еще менее, чем пришедший в страх и недоумение Митенька. Разговор и учет Митеньки продолжался недолго. Староста, выборный и земский, дожидавшиеся в передней флигеля, со страхом и удовольствием слышали сначала, как загудел и затрещал как будто всё возвышавшийся голос молодого графа, слышали ругательные и страшные слова, сыпавшиеся одно за другим.
— Разбойник! Неблагодарная тварь!… изрублю собаку… не с папенькой… обворовал… — и т. д.
Потом эти люди с неменьшим удовольствием и страхом видели, как молодой граф, весь красный, с налитой кровью в глазах, за шиворот вытащил Митеньку, ногой и коленкой с большой ловкостью в удобное время между своих слов толкнул его под зад и закричал: «Вон! чтобы духу твоего, мерзавец, здесь не было!»
Митенька стремглав слетел с шести ступеней и убежал в клумбу. (Клумба эта была известная местность спасения преступников в Отрадном. Сам Митенька, приезжая пьяный из города, прятался в эту клумбу, и многие жители Отрадного, прятавшиеся от Митеньки, знали спасительную силу этой клумбы.)
Жена Митеньки и свояченицы с испуганными лицами высунулись в сени из дверей комнаты, где кипел чистый самовар и возвышалась приказчицкая высокая постель под стеганным одеялом, сшитым из коротких кусочков.
Молодой граф, задыхаясь, не обращая на них внимания, решительными шагами прошел мимо них и пошел в дом.
Графиня узнавшая тотчас через девушек о том, что произошло во флигеле, с одной стороны успокоилась в том отношении, что теперь состояние их должно поправиться, с другой стороны она беспокоилась о том, как перенесет это ее сын. Она подходила несколько раз на цыпочках к его двери, слушая, как он курил трубку за трубкой.
На другой день старый граф отозвал в сторону сына и с робкой улыбкой сказал ему:
— А знаешь ли, ты, моя душа, напрасно погорячился! Мне Митенька рассказал все.
«Я знал, подумал Николай, что никогда ничего не пойму здесь, в этом дурацком мире».
— Ты рассердился, что он не вписал эти 700 рублей. Ведь они у него написаны транспортом, а другую страницу ты не посмотрел.
— Папенька, он мерзавец и вор, я знаю. И что сделал, то сделал. А ежели вы не хотите, я ничего не буду говорить ему.
— Нет, моя душа (граф был смущен тоже. Он чувствовал, что он был дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми, но не знал, как поправить это) — Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…
— Нет, папенька, вы простите меня, ежели я сделал вам неприятное; я меньше вашего умею.
«Чорт с ними, с этими мужиками и деньгами, и транспортами по странице, думал он. Еще от угла на шесть кушей я понимал когда-то, но по странице транспорт — ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.
— А вот как, — отвечал Николай. — Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! — и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.