Метаданни
Данни
- Включено в книгите:
-
Война и мир
Първи и втори том
Война и мир
Трети и четвърти том - Оригинално заглавие
- Война и мир, 1865–1869 (Обществено достояние)
- Превод от руски
- Константин Константинов, 1957 (Пълни авторски права)
- Форма
- Роман
- Жанр
- Характеристика
- Оценка
- 5,8 (× 81 гласа)
- Вашата оценка:
Информация
- Сканиране
- Диан Жон (2011)
- Разпознаване и корекция
- NomaD (2011-2012)
- Корекция
- sir_Ivanhoe (2012)
Издание:
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Първи и втори том
Пето издание
Народна култура, София, 1970
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Издательство „Художественная литература“
Москва, 1968
Тираж 300 000
Превел от руски: Константин Константинов
Редактори: Милка Минева и Зорка Иванова
Редактор на френските текстове: Георги Куфов
Художник: Иван Кьосев
Худ. редактор: Васил Йончев
Техн. редактор: Радка Пеловска
Коректори: Лиляна Малякова, Евгения Кръстанова
Дадена за печат на 10.III.1970 г. Печатни коли 51¾
Издателски коли 39,33. Формат 84×108/32
Издат. №41 (2616)
Поръчка на печатницата №1265
ЛГ IV
Цена 3,40 лв.
ДПК Димитър Благоев — София
Народна култура — София
Издание:
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Трети и четвърти том
Пето издание
Народна култура, 1970
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Тома третий и четвертый
Издателство „Художественная литература“
Москва, 1969
Тираж 300 000
Превел от руски: Константин Константинов
Редактори: Милка Минева и Зорка Иванова
Редактор на френските текстове: Георги Куфов
Художник: Иван Кьосев
Худ. редактор: Васил Йончев
Техн. редактор: Радка Пеловска
Коректори: Лидия Стоянова, Христина Киркова
Дадена за печат на 10.III.1970 г. Печатни коли 51
Издателски коли 38,76. Формат 84X108/3.2
Издат. №42 (2617)
Поръчка на печатницата №1268
ЛГ IV
Цена 3,38 лв.
ДПК Димитър Благоев — София, ул. Ракитин 2
Народна култура — София, ул. Гр. Игнатиев 2-а
История
- — Добавяне
Метаданни
Данни
- Година
- 1865–1869 (Обществено достояние)
- Език
- руски
- Форма
- Роман
- Жанр
- Характеристика
- Оценка
- 6 (× 2 гласа)
- Вашата оценка:
История
- — Добавяне
VII
През това време друга колона трябваше да нападне французите фронтално, но при тая колона беше Кутузов. Той добре знаеше, че от това сражение, почнато против волята му, няма да излезе нищо друго освен бъркотия и доколкото бе във властта му, сдържаше войските. Неговата колона не се движеше.
Кутузов мълчаливо яздеше сивичкото си конче и лениво отговаряше на предложенията да атакува.
— На езика ви непрекъснато е — да се атакува, а не виждате, че не ни бива за сложни маньоври — каза той на Милорадович, който молеше да тръгне напред.
— Не можаха сутринта да хванат Мюра жив и да отидат навреме по местата си: сега няма какво да се прави! — отговори той на друг.
Когато доложиха на Кутузов, че в тила на французите, дето според донесенията на казаците нямало по-рано никой, сега имало два батальона поляци, той изкриво погледна назад към Ермолов (той не му бе говорил от вчера).
— Ето, искат настъпление, предлагат разни проекти, а щом пристъпиш към работа, нищо не е готово и предупреденият неприятел си взема мерките.
Като чу тия думи, Ермолов присви очи и се усмихна леко. Той разбра, че за него бурята беше отминала и че Кутузов ще се ограничи само с това подхвърляне.
— Това е по мой адрес — рече тихо Ермолов, като бутна с коляно Раевски, който стоеше до него.
Скоро след това Ермолов излезе напред към Кутузов и почтително му доложи:
— Времето не е пропуснато, ваша светлост, неприятелят не си е отишъл. Ще заповядате ли да настъпим? Че инак гвардията и дим няма да види.
Кутузов не каза нищо, но когато му донесоха, че войските на Мюра отстъпват, той заповяда настъпление; но след всеки сто крачки се спираше за три четвърти час.
Цялото сражение се състоеше само в това, което бяха направили казаците на Орлов-Денисов; останалите войски само напразно загубиха няколкостотин души.
За това сражение Кутузов получи елмазен знак, Бенигсен също елмази и сто хиляди рубли, другите, съответно, според чиновете си, получиха също много приятни неща и след това сражение бяха направени още нови промени в щаба.
„Ето как става винаги у нас, всичко наопаки!“ — казваха след Тарутинското сражение руските офицери и генерали, също както казват и сега, като дават да се разбере, че някой глупак там прави наопаки, а пък ние не бихме направили тъй. Но ония, които приказват тъй, или не познават работата, за която приказват, или умишлено се самоизмамват. Всяко сражение — Тарутинското, Бородинското, Аустерлицкото, — всяко става не така, както са предполагали ония, които са го подготвяли. Това е същественото условие.
Безброй свободни сили (защото човек никъде не бива по-свободен, отколкото през време на сражение, дето въпросът е за живот и смърт) влияят за посоката на сражението и тая посока никога не може да се знае предварително и никога не съвпада с посоката на някоя отделна сила.
Ако много сили, едновременно и разнообразно насочени, действуват върху някое тяло, посоката на движението на това тяло не може да съвпадне нито с една от тия сили; а винаги ще бъде средната, най-къса посока, оная, която в механиката се изразява с диагонала на паралелограма на силите.
Ако в описанията на историците, особено на френските, срещаме, че у тях войните и сраженията се извършват по предварително определен план, единственият извод, който можем да направим от това, е, че тия описания не са верни.
Тарутинското сражение очевидно не постигна целта си, която Тол имаше пред вид — да вкара войските в сражението по реда на диспозицията, или целта, която можеше да има граф Орлов — да плени Мюра, или целта, да се унищожи мигновено цял корпус, която можеха да имат Бенигсен и други лица, или целта на някой офицер, който е искал да участвува в боя и да се отличи, или целта на казака, който е искал да спечели повече плячка, отколкото е спечелил дотогава, и т.н. Но ако целта е била онова, което действително стана, и която за всички руси беше тогава общо желание (изгонването на французите от Русия и унищожението на армията им), съвсем ясно е, че Тарутинското сражение тъкмо поради несъобразностите в него беше най-необходимото в оня период на кампанията. Мъчно и невъзможно е да се измисли друг някакъв по-целесъобразен изход на това сражение от тоя, който имаше то. При най-малко напрежение, при най-голяма бъркотия и при най-малки загуби бяха постигнати най-големи резултати през цялата кампания, бе извършен преход от отстъпление към настъпление, бе разкрита слабостта на французите и бе даден оня тласък, който бе достатъчен за Наполеоновата войска да започне бягството си.
Глава VII
Между тем с фронта другая колонна должна была напасть на французов, но при этой колонне был Кутузов. Он знал хорошо, что ничего, кроме путаницы, не выйдет из этого против его воли начатого сражения, и, насколько то было в его власти, удерживал войска. Он не двигался.
Кутузов молча ехал на своей серенькой лошадке, лениво отвечая на предложения атаковать.
— У вас все на языке атаковать, а не видите, что мы не умеем делать сложных маневров, — сказал он Милорадовичу, просившемуся вперед.
— Не умели утром взять живьем Мюрата и прийти вовремя на место: теперь нечего делать! — отвечал он другому.
Когда Кутузову доложили, что в тылу французов, где, по донесениям казаков, прежде никого не было, теперь было два батальона поляков, он покосился назад на Ермолова (он с ним не говорил еще со вчерашнего дня).
— Вот просят наступления, предлагают разные проекты, а чуть приступишь к делу, ничего не готово, и предупрежденный неприятель берет свои меры.
Ермолов прищурил глаза и слегка улыбнулся, услыхав эти слова. Он понял, что для него гроза прошла и что Кутузов ограничится этим намеком.
— Это он на мой счет забавляется, — тихо сказал Ермолов, толкнув коленкой Раевского, стоявшего подле него.
Вскоре после этого Ермолов выдвинулся вперед к Кутузову и почтительно доложил:
— Время не упущено, ваша светлость, неприятель не ушел. Если прикажете наступать? А то гвардия и дыма не увидит.
Кутузов ничего не сказал, но когда ему донесли, что войска Мюрата отступают, он приказал наступленье; но через каждые сто шагов останавливался на три четверти часа.
Все сраженье состояло только в том, что сделали казаки Орлова-Денисова; остальные войска лишь напрасно потеряли несколько сот людей.
Вследствие этого сражения Кутузов получил алмазный знак, Бенигсен тоже алмазы и сто тысяч рублей, другие, по чинам соответственно, получили тоже много приятного, и после этого сражения сделаны еще новые перемещения в штабе.
«Вот как у нас всегда делается, все навыворот!» — говорили после Тарутинского сражения русские офицеры и генералы, — точно так же, как и говорят теперь, давая чувствовать, что кто-то там глупый делает так, навыворот, а мы бы не так сделали. Но люди, говорящие так, или не знают дела, про которое говорят, или умышленно обманывают себя. Всякое сражение — Тарутинское, Бородинское, Аустерлицкое — всякое совершается не так, как предполагали его распорядители. Это есть существенное условие.
Бесчисленное количество свободных сил (ибо нигде человек не бывает свободнее, как во время сражения, где дело идет о жизни и смерти) влияет на направление сражения, и это направление никогда не может быть известно вперед и никогда не совпадает с направлением какой-нибудь одной силы.
Ежели многие, одновременно и разнообразно направленные силы действуют на какое-нибудь тело, то направление движения этого тела не может совпадать ни с одной из сил; а будет всегда среднее, кратчайшее направление, то, что в механике выражается диагональю параллелограмма сил.
Ежели в описаниях историков, в особенности французских, мы находим, что у них войны и сражения исполняются по вперед определенному плану, то единственный вывод, который мы можем сделать из этого, состоит в том, что описания эти неверны.
Тарутинское сражение, очевидно, не достигло той цели, которую имел в виду Толь: по порядку ввести по диспозиции в дело войска, и той, которую мог иметь граф Орлов; взять в плен Мюрата, или цели истребления мгновенно всего корпуса, которую могли иметь Бенигсен и другие лица, или цели офицера, желавшего попасть в дело и отличиться, или казака, который хотел приобрести больше добычи, чем он приобрел, и т. д. Но, если целью было то, что действительно совершилось, и то, что для всех русских людей тогда было общим желанием (изгнание французов из России и истребление их армии), то будет совершенно ясно, что Тарутинское сражение, именно вследствие его несообразностей, было то самое, что было нужно в тот период кампании. Трудно и невозможно придумать какой-нибудь исход этого сражения, более целесообразный, чем тот, который оно имело. При самом малом напряжении, при величайшей путанице и при самой ничтожной потере были приобретены самые большие результаты во всю кампанию, был сделан переход от отступления к наступлению, была обличена слабость французов и был дан тот толчок, которого только и ожидало наполеоновское войско для начатия бегства.