Метаданни
Данни
- Година
- 1865–1869 (Обществено достояние)
- Език
- руски
- Форма
- Роман
- Жанр
- Характеристика
- Оценка
- 6 (× 2 гласа)
- Вашата оценка:
История
- — Добавяне
Метаданни
Данни
- Включено в книгите:
-
Война и мир
Първи и втори том
Война и мир
Трети и четвърти том - Оригинално заглавие
- Война и мир, 1865–1869 (Обществено достояние)
- Превод от руски
- Константин Константинов, 1957 (Пълни авторски права)
- Форма
- Роман
- Жанр
- Характеристика
- Оценка
- 5,8 (× 81 гласа)
- Вашата оценка:
Информация
- Сканиране
- Диан Жон (2011)
- Разпознаване и корекция
- NomaD (2011-2012)
- Корекция
- sir_Ivanhoe (2012)
Издание:
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Първи и втори том
Пето издание
Народна култура, София, 1970
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Издательство „Художественная литература“
Москва, 1968
Тираж 300 000
Превел от руски: Константин Константинов
Редактори: Милка Минева и Зорка Иванова
Редактор на френските текстове: Георги Куфов
Художник: Иван Кьосев
Худ. редактор: Васил Йончев
Техн. редактор: Радка Пеловска
Коректори: Лиляна Малякова, Евгения Кръстанова
Дадена за печат на 10.III.1970 г. Печатни коли 51¾
Издателски коли 39,33. Формат 84×108/32
Издат. №41 (2616)
Поръчка на печатницата №1265
ЛГ IV
Цена 3,40 лв.
ДПК Димитър Благоев — София
Народна култура — София
Издание:
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Трети и четвърти том
Пето издание
Народна култура, 1970
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Тома третий и четвертый
Издателство „Художественная литература“
Москва, 1969
Тираж 300 000
Превел от руски: Константин Константинов
Редактори: Милка Минева и Зорка Иванова
Редактор на френските текстове: Георги Куфов
Художник: Иван Кьосев
Худ. редактор: Васил Йончев
Техн. редактор: Радка Пеловска
Коректори: Лидия Стоянова, Христина Киркова
Дадена за печат на 10.III.1970 г. Печатни коли 51
Издателски коли 38,76. Формат 84X108/3.2
Издат. №42 (2617)
Поръчка на печатницата №1268
ЛГ IV
Цена 3,38 лв.
ДПК Димитър Благоев — София, ул. Ракитин 2
Народна култура — София, ул. Гр. Игнатиев 2-а
История
- — Добавяне
Глава XIV
Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладаном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер, и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. «Помолюсь одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет Божий выходить не хочется».
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
— Вы очень добры, — сказала она ему.
— Ах, я право не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства!
Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. — Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, — сказала она. — Как вы нашли Андрея? — спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что-нибудь в ответ на ее ласковые слова. — Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.
В 10-м часу официанты бросились к крыльцу, заслышав бубенчики подъезжавшего экипажа старого князя. Князь Андрей с Пьером тоже вышли на крыльцо.
— Это кто? — спросил старый князь, вылезая из кареты и увидав Пьера.
— AI очень рад! целуй, — сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.
Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
— Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, — проговорил он, но всё-таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
— Предводитель, Ростов-граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, — я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, — обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, — молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, — сказал он, — может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, — прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m-lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.
XIV
Странницата се успокои и отново заприказвана, дълго разправя сетне за отец Амфилохий, чийто живот бил толкова свят, че ръчичката му лъхала на тамян, и как при последното й странствуване в Киев познати монаси й дали ключове от една пещера и как тя си взела сухарчета и прекарала в пещерата две денонощия със светците. „Помоля се на едного, почета молитви, отида при другиго. Поспя, пак отида да ги целуна; и такава тишина е, майчице, такава благодат, че не ти се ще да излизаш на Божията светлина.“
Пиер я слушаше внимателно и сериозно. Княз Андрей излезе от стаята. А княжна Маря, като остави божите хора да си допиват чая, го последва и заведе Пиер в салона.
— Вие сте много добър — каза му тя.
— Ах, аз наистина не исках да я оскърбя, тъй хубаво разбирам и ценя високо тия чувства.
Княжна Маря го погледна мълчаливо и нежно се усмихна.
— Аз ви зная отдавна и ви обичам като брат — каза тя. — Как ви се видя Андрей? — попита бързо тя, за да не му даде време да й каже нещо в отговор на любезните й думи. — Той много ме безпокои. През зимата здравето му е по-добро, но миналата пролет раната се отвори и докторът каза, че той трябва да замине, за да се лекува. А и нравствено много се страхувам за него. Той не е такъв характер, каквито сме ние, жените, за да си изстрада и изплаче мъката. Носи я вътре в себе си. Днес е весел и оживен; то е, защото вашето пристигане му подействува така; той рядко бива такъв. Да можехте да го склоните да замине за чужбина! Нему е потребна дейност, а тоя равен, тих живот го погубва. Другите не забелязват, но аз виждам.
След девет часа, чувайки звънците на приближаващия се екипаж на стария княз, лакеите се втурнаха към входната площадка. Княз Андрей и Пиер също излязоха на входната площадка.
— Тоз кой е? — попита старият княз, като слизаше от каретата и видя Пиер.
— А! Много ми е драго! Целувай — каза той, като узна кой беше непознатият млад човек.
Старият княз беше в добро настроение и бе много любезен с Пиер.
Преди вечерята княз Андрей, който се върна пак в кабинета на баща си, завари стария княз в гореща препирня с Пиер. Пиер доказваше, че ще дойде време, когато не ще има вече войни. Старият княз му се надсмиваше, но спореше с него, без да се сърди.
— Източи кръвта от жилите, налей вода, тогаз няма да има война. Женски приказки, женски приказки — рече той, но все пак потупа ласкаво Пиер по рамото и се приближи до масата, дето княз Андрей, който явно не искаше да се вмесва в разговора, прехвърляше книжата, донесени от княза от града. Старият княз се приближи до него и му заговори по работа:
— Предводителят граф Ростов не изпрати половината хора. Пристигнал в града, хрумнало му да ме кани на обяд — аз му дадох такъв обяд… Я виж това… Е, драги — обърна се княз Николай Андреич към сина си, като тупна по рамото Пиер, — твоят приятел е юначага, обикнах го! Съживява ме. Друг някой и умни приказки ще ти приказва, но няма да ти се ще да го слушаш, а пък той — и дрънка, а ме съживява мене, стареца. Хайде, вървете, вървете — каза той, — може да дойда и да поседя на вашата вечеря. Пак ще поспоря. Обикни моята глупачка, княжна Маря — извика той през вратата на Пиер.
Едва сега, когато пристигна в Лѝсие Гори, Пиер оцени всичката сила и прелест на приятелството си с княз Андрей. Тая прелест се изразяваше не толкова в отношенията със самия княз Андрей, колкото в отношенията с всичките му роднини и домашни. Макар че почти не познаваше стария и строг княз и кротката и плаха княжна Маря, Пиер изведнъж се почувствува с тях като стар приятел. Те всички вече го обичаха. Не само княжна Маря, подкупена от кроткото му отношение към странниците, го гледаше с най-лъчист поглед, но и мъничкият едногодишен княз Николай, както го наричаше дядо му, се усмихна на Пиер и отиде в ръцете му. Михаил Иванич и m-lle Bourienne го гледаха с радостни усмивки, когато той разговаряше със стария княз.
Старият княз излезе да вечеря: очевидно това беше за Пиер. През двата дни на неговото престояване в Лѝсие Гори той беше извънредно ласкав с Пиер и му поръча да идва у тях.
Когато Пиер си замина и всичките членове на семейството се събраха, почнаха да преценяват, както винаги става след заминаването на нов човек, и както рядко се случва, всички приказваха за него само хубаво.