Метаданни
Данни
- Година
- 1865–1869 (Обществено достояние)
- Език
- руски
- Форма
- Роман
- Жанр
- Характеристика
- Оценка
- 6 (× 2 гласа)
- Вашата оценка:
История
- — Добавяне
Метаданни
Данни
- Включено в книгите:
-
Война и мир
Първи и втори том
Война и мир
Трети и четвърти том - Оригинално заглавие
- Война и мир, 1865–1869 (Обществено достояние)
- Превод от руски
- Константин Константинов, 1957 (Пълни авторски права)
- Форма
- Роман
- Жанр
- Характеристика
- Оценка
- 5,8 (× 81 гласа)
- Вашата оценка:
Информация
- Сканиране
- Диан Жон (2011)
- Разпознаване и корекция
- NomaD (2011-2012)
- Корекция
- sir_Ivanhoe (2012)
Издание:
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Първи и втори том
Пето издание
Народна култура, София, 1970
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Издательство „Художественная литература“
Москва, 1968
Тираж 300 000
Превел от руски: Константин Константинов
Редактори: Милка Минева и Зорка Иванова
Редактор на френските текстове: Георги Куфов
Художник: Иван Кьосев
Худ. редактор: Васил Йончев
Техн. редактор: Радка Пеловска
Коректори: Лиляна Малякова, Евгения Кръстанова
Дадена за печат на 10.III.1970 г. Печатни коли 51¾
Издателски коли 39,33. Формат 84×108/32
Издат. №41 (2616)
Поръчка на печатницата №1265
ЛГ IV
Цена 3,40 лв.
ДПК Димитър Благоев — София
Народна култура — София
Издание:
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Трети и четвърти том
Пето издание
Народна култура, 1970
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Тома третий и четвертый
Издателство „Художественная литература“
Москва, 1969
Тираж 300 000
Превел от руски: Константин Константинов
Редактори: Милка Минева и Зорка Иванова
Редактор на френските текстове: Георги Куфов
Художник: Иван Кьосев
Худ. редактор: Васил Йончев
Техн. редактор: Радка Пеловска
Коректори: Лидия Стоянова, Христина Киркова
Дадена за печат на 10.III.1970 г. Печатни коли 51
Издателски коли 38,76. Формат 84X108/3.2
Издат. №42 (2617)
Поръчка на печатницата №1268
ЛГ IV
Цена 3,38 лв.
ДПК Димитър Благоев — София, ул. Ракитин 2
Народна култура — София, ул. Гр. Игнатиев 2-а
История
- — Добавяне
Глава XVII
Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Lemarrois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним отряд.
«Началось! Вот оно!» — думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» — думал он.
Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» — говорило лицо каждого солдата и офицера.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел.
Выражение «Началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что-нибудь там, за этим неподвижным лицом?» — спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал «хорошо» с таким выражением, как будто все то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запыхавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб-офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле, среди гусар, казаков и адъютантов.
— Вот хочет сраженье посмотреть, — сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, — да под ложечкой уж заболело.
— Ну, полно вам, — проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составляет предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
— Très drôle, mon monsieur prince[1], — сказал дежурный штаб-офицер. (Он помнил, что по-французски как-то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)
В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
— Что ж это упало? — наивно улыбаясь, спросил аудитор.
— Лепешки французские, — сказал Жерков.
— Этим-то бьют, значит? — спросил аудитор. — Страсть-то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что-то жидкое, и ш-ш-ш-шлеп — казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб-офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: «Стоит ли глупостями заниматься!» Он остановил лошадь с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
— Чья рота? — спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: «Чья рота?», а в сущности он спрашивал: «Уж не робеете ли вы тут?» И фейерверкер понял это.
— Капитана Тушина, ваше превосходительство, — вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
— Так, так, — проговорил Багратион, что-то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат первый нумер с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. Второй нумер трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из-под маленькой ручки.
— Еще две линии прибавь, как раз так будет, — закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцеватость, не шедшую к его фигуре. — Второе, — пропищал он. — Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» — сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать все открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что-то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум батальонам из центра идти на подкрепление, направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих батальонов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.
— Хорошо! — сказал Багратион.
В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как было слишком далеко от левого фланга, чтоб успеть самому приехать вовремя, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтоб он отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах будет долго удерживать неприятеля. Про Тушина же и батальон, прикрывавший его, было забыто. Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и, к удивлению, замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что все, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что все это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию.
XVII
Княз Андрей се спря с коня си при батареята, загледан в дима на оръдието, от което бе изхвръкнало гюллето. Очите му бързо огледаха широкото пространство. Той видя само, че неподвижните дотогава маси на французите се размърдаха и че вляво наистина имаше батарея. Димът над нея още не беше се разпръснал. Двамина френски конника, навярно адютанти, препуснаха по възвишението. Надолу, навярно за засилване на веригата, се движеше малка неприятелска колона, която се виждаше ясно. Димът от първия изстрел не бе се разпръснал още и вече се показа друго пушече и се чу изстрел. Сражението почна. Княз Андрей обърна коня и препусна назад към Грунт, за да търси княз Багратион. Той чуваше, че зад него канонадата зачести и стана по-силна. Очевидно нашите бяха почнали да отговарят. Долу, на мястото, дето бяха минали парламентьорите, се чуха пушечни изстрели.
Лемароа (Lemarrois), препускайки със страшното писмо на Бонапарт, току-що бе стигнал при Мюра и за да заглади грешката си, посраменият Мюра прати веднага войските си срещу центъра и да обходят двата фланга, надявайки се, че още до вечерта, преди пристигането на императора, ще смаже нищожния отряд, който беше насреща му.
„Започна! Ето го! — помисли княз Андрей, като почувствува, че кръвта почна по-често да прелива в сърцето му. — Но де? Как ще се прояви моят Тулон?“ — помисли той.
Минавайки през същите роти, които преди четвърт час варяха каша и пиеха водка, той навсякъде виждаше едни и същи бързи движения на войниците, които се строяваха и грабваха пушките си, и виждаше по всички лица същото чувство на оживление, което изпълваше и неговото сърце. „Започна! Ето го! Страшно и весело!“ — казваше лицето на всеки войник и офицер.
Преди да стигне до строящото се укрепление, в привечерния зрак на навъсения есенен ден той видя идещи срещу него ездачи. Оня, който беше начело, в бурка[1] и с астраганен калпак, яздеше бял кон. Той беше княз Багратион. Княз Андрей спря, за да го дочака. Княз Багратион възпря коня си, позна княз Андрей и му кимна с глава. Докато княз Андрей му разправяше какво е видял, той продължаваше да гледа напред.
Изражението: „Започна! Ето го!“ бе изписано дори на здравото мургаво лице на княз Багратион с полузатворени, мътни, като че неотспали очи. С безкрайно любопитство княз Андрей се вглеждаше в това неподвижно лице и му се искаше да знае дали мисли и чувствува и какво мисли, какво чувствува тоя човек в тая минута. „Дали зад това неподвижно лице има изобщо нещо?…“ — питаше се княз Андрей, загледан в него. Княз Багратион приведе глава, за да покаже, че е съгласен с думите на княз Андрей, и рече: „Добре“ с такъв израз, сякаш всичко, което ставаше и което му бяха съобщили, бе тъкмо онова, което той бе вече предвидил. Запъхтян от бързата езда, княз Андрей говореше бързо. Княз Багратион изговаряше особено бавно думите със своя източен акцент, сякаш искаше да каже, че няма за къде да се бърза. Все пак той подкара в тръст коня си по посока на Тушиновата батарея. Княз Андрей заедно със свитата тръгна след него. След княз Багратион яздеха: един офицер от свитата, Жерков, личният адютант на княза, един ординарец, дежурният щабофицер на енглизиран[2] хубав кон и един цивилен чиновник аудитор[3], който от любопитство бе измолил да присъствува на сражението. Аудиторът, пълен мъж с пълно лице, с наивна радостна усмивка гледаше наоколо си, друсаше се на коня сред хусарите, казаците и адютантите и седнал на обозно седло, представляваше някаква странна гледка със своя дебел вълнен шинел.
— Иска да погледа сражение — каза Жерков на Болконски, като посочи аудитора, — но вече го заболя под лъжичката.
— Е, стига — рече аудиторът със сияеща, наивна и в същото време хитра усмивка, сякаш бе поласкан, че е предмет на шегите на Жерков, и като че нарочно се мъчеше да се покаже по-глупав, отколкото беше всъщност.
— Très drôle, mon monsieur le prince[4] — каза дежурният щабофицер. (Той знаеше, че на френски титлата княз се казва някак особено и никак не можеше да налучка.)
В това време всички вече приближаваха до батареята на Тушин и пред тях удари едно гюлле.
— Какво падна? — попита аудиторът, като се усмихваше наивно.
— Френски питки — каза Жерков.
— Значи, с това удрят? — попита аудиторът. — Гледай колко силно!
И сякаш цял се разтопи от удоволствие. Едва бе изрекъл думите си и отново се чу неочаквано страшно свистене, което изведнъж се прекрати с удар в нещо течно и — ш-ш-ш-ляп! — казакът, който яздеше малко вдясно и отзад аудитора, се строполи с коня на земята. Жерков и дежурният щабофицер се наведоха над седлата и обърнаха конете обратно. Аудиторът спря срещу казака и се вгледа в него с внимателно любопитство. Казакът бе мъртъв, конят още се гърчеше.
Княз Багратион погледна с присвити очи наоколо си и като видя причината на станалото объркване, изви равнодушно глава, сякаш искаше да каже: „Струва ли си да се занимаваме с глупости?“ Той спря коня, така както правят добрите ездачи, поприведе се малко и оправи закачилата се за бурката шпага. Шпагата беше старинна, не като тия, които се носеха сега. Княз Андрей си спомни разказа как в Италия Суворов подарил своята шпага на Багратион и в тая минута тоя спомен му беше особено приятен. Те се приближиха до батареята, до която бе застанал Болконски, когато разглеждаше полесражението.
— Коя рота сте? — попита княз Багратион един фойерверкер, застанал до сандъците.
Той питаше: „Коя рота сте?“ — а всъщност питаше: „Не се ли страхувате вече тук?“ И фойерверкерът го разбра.
— На капитан Тушин, ваше превъзходителство — извика с весел глас, застанал мирно, червенокосият фойерверкер с покрито с лунички лице.
— Тъй, тъй — промълви Багратион, като премисляше нещо, и отмина край предниците към крайното оръдие.
Тъкмо когато приближаваше, от това оръдие тресна изстрел, оглушавайки и него, и свитата му, и сред дима, който внезапно обви оръдието, се виждаха артилеристите, които подхванаха оръдието, бързо се напънаха и почнаха да го търкалят към предишното му място. Широкоплещестият, грамаден войник №1, с банник[5], разкрачен широко, отскочи към колелото. №2 с разтреперана ръка пъхаше заряд в дулото. Един дребен, попрегърбен човек, офицерът Тушин, който се спъна в хобота на лафета, изтича напред, без да съзира генерала, като гледаше изпод малката си ръчичка.
— Прибави още две линии и ще бъде точно! — закрещя той с тънък гласец, като се мъчеше да му придаде юнашки тон, който не прилягаше на фигурата му. — Второ! — изписка той. — Удряй, Медведев!
Багратион повика офицера и Тушин с несмело и несръчно движение, съвсем не тъй, както отдават чест военните, а както свещениците благославят, допря три пръста до козирката и се приближи до генерала. Макар че оръдията на Тушин бяха отредени да обстрелват долината, той обстрелваше със запалителни гюллета селото Шьонграбен, което се виждаше напреде и пред което се събираха големи маси французи.
Никой не бе заповядал на Тушин накъде и с какво да стреля и след като се посъветва с фелдфебела си Захарченко, към когото имаше голямо уважение, той реши, че ще бъде хубаво, ако запали селото. „Добре!“ — каза Багратион, след като офицерът му направи доклада си, и почна да оглежда цялото разкриващо се пред него полесражение, като че съобразяваше нещо. Французите се бяха приближили най-много вдясно. По-долу от височината, на която беше Киевският полк, в долчето на рекичката се чуваше на вълни страхотен пушечен трясък, а много по-вдясно, отвъд драгуните, офицерът от свитата посочи на княза една френска колона, която обхождаше нашия фланг. Вляво кръгозорът се затваряше от близката гора. Княз Багратион заповяда на два батальона от центъра да отидат вдясно като подкрепление. Офицерът от свитата се осмели да забележи на княза, че когато тия батальони отидат, оръдията ще останат без прикритие. Княз Багратион се обърна към офицера и го погледна мълчаливо със своите мътни очи. На княз Андрей му се стори, че забележката на офицера от свитата беше вярна и че наистина нямаше какво да се каже. Но в тоя миг пристигна препускащ адютантът на един полкови командир, който беше в долчинката, със съобщение, че грамадни френски маси минават долу, че полкът е разстроен и отстъпва към киевските гренадири. Княз Багратион приведе глава в знак на съгласие и одобрение. Той подкара вдясно ходом и изпрати адютанта си при драгуните със заповед да атакуват французите. Но изпратеният там: адютант се върна след половин час с известие, че драгунският полкови командир вече е отстъпил отвъд долчината, защото срещу него открили силен огън и той напразно губел хората си, и затова спешил стрелците в гората.
— Добре! — каза Багратион.
Тъкмо когото той напусна батареята, вляво в гората също така се чуха изстрели и тъй като до левия фланг беше извънредно далече, за да може сам да стигне там навреме, княз Багратион изпрати Жерков да каже на старшия генерал, оня, който в Браунау представи полка си на Кутузов, да отстъпи колкото може по-бързо зад долчинката, защото десният фланг навярно не ще може да задържа дълго неприятеля. А за Тушин и за прикриващия го батальон забравиха. Княз Андрей се вслушваше внимателно в разговорите на княз Багратион с началниците и в дадените им от него заповеди и с учудване забеляза, че не се даваха никакви заповеди, а княз Багратион се стараеше само да изглежда така, че всичко, което ставаше по необходимост, случайно и по волята на отделните началници, че всичко това се върши макар и не по негова заповед, но съгласно с неговите намерения. Благодарение на проявявания от княз Багратион такт княз Андрей забелязваше, че въпреки тая случайност на събитията и независимостта им от волята на началника неговото присъствие бе сторило извънредно много. Началниците, които дохождаха при княз Багратион с разстроени лица, ставаха спокойни, войниците и офицерите го поздравяваха весело и ставаха по-оживени в негово присъствие и явно се перчеха пред него с храбростта си.