Метаданни
Данни
- Година
- 1865–1869 (Обществено достояние)
- Език
- руски
- Форма
- Роман
- Жанр
- Характеристика
- Оценка
- 6 (× 2 гласа)
- Вашата оценка:
История
- — Добавяне
Метаданни
Данни
- Включено в книгите:
-
Война и мир
Първи и втори том
Война и мир
Трети и четвърти том - Оригинално заглавие
- Война и мир, 1865–1869 (Обществено достояние)
- Превод от руски
- Константин Константинов, 1957 (Пълни авторски права)
- Форма
- Роман
- Жанр
- Характеристика
- Оценка
- 5,8 (× 81 гласа)
- Вашата оценка:
Информация
- Сканиране
- Диан Жон (2011)
- Разпознаване и корекция
- NomaD (2011-2012)
- Корекция
- sir_Ivanhoe (2012)
Издание:
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Първи и втори том
Пето издание
Народна култура, София, 1970
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Издательство „Художественная литература“
Москва, 1968
Тираж 300 000
Превел от руски: Константин Константинов
Редактори: Милка Минева и Зорка Иванова
Редактор на френските текстове: Георги Куфов
Художник: Иван Кьосев
Худ. редактор: Васил Йончев
Техн. редактор: Радка Пеловска
Коректори: Лиляна Малякова, Евгения Кръстанова
Дадена за печат на 10.III.1970 г. Печатни коли 51¾
Издателски коли 39,33. Формат 84×108/32
Издат. №41 (2616)
Поръчка на печатницата №1265
ЛГ IV
Цена 3,40 лв.
ДПК Димитър Благоев — София
Народна култура — София
Издание:
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Трети и четвърти том
Пето издание
Народна култура, 1970
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Тома третий и четвертый
Издателство „Художественная литература“
Москва, 1969
Тираж 300 000
Превел от руски: Константин Константинов
Редактори: Милка Минева и Зорка Иванова
Редактор на френските текстове: Георги Куфов
Художник: Иван Кьосев
Худ. редактор: Васил Йончев
Техн. редактор: Радка Пеловска
Коректори: Лидия Стоянова, Христина Киркова
Дадена за печат на 10.III.1970 г. Печатни коли 51
Издателски коли 38,76. Формат 84X108/3.2
Издат. №42 (2617)
Поръчка на печатницата №1268
ЛГ IV
Цена 3,38 лв.
ДПК Димитър Благоев — София, ул. Ракитин 2
Народна култура — София, ул. Гр. Игнатиев 2-а
История
- — Добавяне
Глава XXVIII
Пьер, решивший сам с собою, что ему до исполнения своего намерения не надо было открывать ни своего звания, ни знания французского языка, стоял в полураскрытых дверях коридора, намереваясь тотчас же скрыться, как скоро войдут французы. Но французы вошли, и Пьер все не отходил от двери: непреодолимое любопытство удерживало его.
Их было двое. Один — офицер, высокий, бравый и красивый мужчина, другой — очевидно, солдат или денщик, приземистый, худой загорелый человек с ввалившимися щеками и тупым выражением лица. Офицер, опираясь на палку и прихрамывая, шел впереди. Сделав несколько шагов, офицер, как бы решив сам с собою, что квартира эта хороша, остановился, обернулся назад к стоявшим в дверях солдатам и громким начальническим голосом крикнул им, чтобы они вводили лошадей. Окончив это дело, офицер молодецким жестом, высоко подняв локоть руки, расправил усы и дотронулся рукой до шляпы.
— Bonjour la compagnie![1] — весело проговорил он, улыбаясь и оглядываясь вокруг себя. Никто ничего не отвечал.
— Vous êtes le bourgeois?[2] — обратился офицер к Герасиму.
Герасим испуганно-вопросительно смотрел на офицера.
— Quartire, quartire, logement, — сказал офицер, сверху вниз, с снисходительной и добродушной улыбкой глядя на маленького человека. — Les Français sont de bons enfants. Que diable! Voyons! Ne nous fâchons pas, mon vieux,[3] — прибавил он, трепля по плечу испуганного и молчаливого Герасима.
— A ça! Dites donc, on ne parle donc pas français dans cette boutique?[4] — прибавил он, оглядываясь кругом и встречаясь глазами с Пьером. Пьер отстранился от двери.
Офицер опять обратился к Герасиму. Он требовал, чтобы Герасим показал ему комнаты в доме.
— Барин нету — не понимай… моя ваш… — говорил Герасим, стараясь делать свои слова понятнее тем, что он их говорил навыворот.
Французский офицер, улыбаясь, развел руками перед носом Герасима, давая чувствовать, что и он не понимает его, и, прихрамывая, пошел к двери, у которой стоял Пьер. Пьер хотел отойти, чтобы скрыться от него, но в это самое время он увидал из отворившейся двери кухни высунувшегося Макара Алексеича с пистолетом в руках. С хитростью безумного Макар Алексеич оглядел француза и, приподняв пистолет, прицелился.
— На абордаж!!! — закричал пьяный, нажимая спуск пистолета. Французский офицер обернулся на крик, и в то же мгновенье Пьер бросился на пьяного. В то время как Пьер схватил и приподнял пистолет, Макар Алексеич попал, наконец, пальцем на спуск, и раздался оглушивший и обдавший всех пороховым дымом выстрел. Француз побледнел и бросился назад к двери.
Забывший свое намерение не открывать своего знания французского языка, Пьер, вырвав пистолет и бросив его, подбежал к офицеру и по-французски заговорил с ним.
— Vous n'êtes pas blessé? — сказал он.
— Je crois que non, — отвечал офицер, ощупывая себя, — mais je l’ai manqué belle cette fois-ci, — прибавил он, указывая на отбившуюся штукатурку в стене. — Quel est cet homme?[5] — строго взглянув на Пьера, сказал офицер.
— Ah, je suis vraiment au désespoir de ce qui vient d’arriver,[6] — быстро говорил Пьер, совершенно забыв свою роль. — C’est un fou, un malheureux qui ne savait pas ce qu’il faisait.[7]
Офицер подошел к Макару Алексеичу и схватил его за ворот.
Макар Алексеич, распустив губы, как бы засыпая, качался, прислонившись к стене.
— Brigand, tu me la payeras, — сказал француз, отнимая руку.
— Nous autres nous sommes cléments après la victoire: mais nous ne pardonnons pas aux traîtres,[8] — прибавил он с мрачной торжественностью в лице и с красивым энергическим жестом.
Пьер продолжал по-французски уговаривать офицера не взыскивать с этого пьяного, безумного человека. Француз молча слушал, не изменяя мрачного вида, и вдруг с улыбкой обратился к Пьеру. Он несколько секунд молча посмотрел на него. Красивое лицо его приняло трагически-нежное выражение, и он протянул руку.
— Vous m’avez sauvé la vie! Vous êtes Français,[9] — сказал он. Для француза вывод этот был несомненен. Совершить великое дело мог только француз, а спасение жизни его, m-r Ramball’я capitaine du 13-me léger[10] — было, без сомнения, самым великим делом.
Но как ни несомненен был этот вывод и основанное на нем убеждение офицера, Пьер счел нужным разочаровать его.
— Je suis Russe,[11] — быстро сказал Пьер.
— Ти-ти-ти, à d’autres,[12] — сказал француз, махая пальцем себе перед носом и улыбаясь. — Tout à l’heure vous allez me conter tout ça, — сказал он. — Charmé de rencontrer un compatriote. Eh bien! qu’allons nous faire de cet homme?[13] — прибавил он, обращаясь к Пьеру, уже как к своему брату. Ежели бы даже Пьер не был француз, получив раз это высшее в свете наименование, не мог же он отречься от него, говорило выражение лица и тон французского офицера. На последний вопрос Пьер еще раз объяснил, кто был Макар Алексеич, объяснил, что пред самым их приходом этот пьяный, безумный человек утащил заряженный пистолет, который не успели отнять у него, и просил оставить его поступок без наказания.
Француз выставил грудь и сделал царский жест рукой.
— Vous m’avez sauvé la vie. Vous êtes Français. Vous me demandez sa grâce? Je vous l’accorde. Qu’on emmène cet homme,[14] — быстро и энергично проговорил французский офицер, взяв под руку произведенного им за спасение его жизни во французы Пьера, и пошел с ним в дом.
Солдаты, бывшие на дворе, услыхав выстрел, вошли в сени, спрашивая, что случилось, и изъявляя готовность наказать виновных; но офицер строго остановил их.
— On vous demandera quand on aura besoin de vous,[15] — сказал он. Солдаты вышли. Денщик, успевший между тем побывать в кухне, подошел к офицеру.
— Capitaine, ils ont de la soupe et du gigot de mouton dans la cuisine, — сказал он. — Faut-il vous l’apporter?
— Oui, et le vin,[16] — сказал капитан.
XXVIII
Пиер, който бе решил, че докато не изпълни своето намерение, не трябва да открива нито званието си, нито че знае френски език, бе застанал в полуотворената врата на коридора, с намерение, щом влязат французите, веднага да се скрие. Но французите влязоха и Пиер не се махна от вратата: едно непреодолимо любопитство го задържаше.
Бяха двама. Единият — офицер, висок левент и хубав мъж, другият — очевидно войник или вестовой, нисък, слаб, загорял човек, с хлътнали бузи и тъпо изражение на лицето. Офицерът, който се подпираше с бастун и накуцваше, вървеше напред. Като мина няколко крачки, той сякаш реши, че жилището е хубаво, спря, обърна се назад към застаналите на вратата войници и с висок началнически глас им извика да вкарат конете. След тая работа офицерът засука мустаци с юнашки жест, дигайки високо лакът, и досегна шапката си.
— Bonjour, la compagnie![1] — рече весело той, като се усмихна и погледна наоколо си.
Никой не отговори нищо.
— Vous etes le bourgeois?[2] — обърна се офицерът към Герасим.
Герасим погледна уплашено въпросително офицера.
— Quartire, quartire, logement — каза офицерът, като гледаше със снизходителна и добродушна усмивка от горе на долу дребничкия човек. — Les Francais sont de bons enfants. Que diable! Voyons! Ne nous fachons pas, mon vieux[3] — добави той, като тупна по рамото уплашения и мълчалив Герасим.
— A, ca! Dites donc, on ne parle donc pas francais dans cette boutique[4] — добави той, като погледна наоколо си и срещна погледа на Пиер. Пиер се отстрани от вратата.
Офицерът отново се обърна към Герасим. Той искаше Герасим да му покаже стаите в къщата.
— Господаря няма — не разбирай… моя ваш… — думаше Герасим, като се мъчеше да прави думите по-разбираеми, казвайки ги наопаки.
Френският офицер се усмихна и разпери ръце под носа на Герасим, за да покаже, че и той не го разбира, и накуцвайки, тръгна към вратата, дето се бе изправил Пиер. Пиер искаше да се дръпне, за да се скрие от него, но тъкмо в това време през отворената врата на кухнята, видя Макар Алексеевич, който надничаше с пистолет в ръка. С хитростта на безумен Макар Алексеевич огледа французина, дигна пистолета и се прицели.
— На абордаж!!! — извика пияният, като натисна спусъка на пистолета. От вика френският офицер се обърна и в същия миг Пиер се хвърли срещу пияния. Точно когато Пиер хвана пистолета и го дигна, Макар Алексеевич напипа най-сетне спусъка с пръст и оглушителен изстрел гръмна, като обви всички с барутен дим. Французинът побледня и се хвърли назад към вратата.
Забравил решението си да не показва, че знае френски език, Пиер, след като издърпа пистолета и го хвърли, изтича до офицера и му заговори на френски.
— Vous n’etes pas blesse?[5] — каза той.
— Je crois que non — отговори офицерът, като се опипваше. — Mais je l’ai manque belle, cette fois-ci[6] — добави той, като посочи откъртената мазилка наметената. — Quel est cet hom’ihe?[7] — каза офицерът, като погледна строго Пиер.
— Ah, je suis vraiment au desespoir de ce qui vient d’efriver[8] — каза Пиер, забравил съвсем ролята си. — C’est un fou, un malheureux qui ne savait pas ce qu’il faisait.[9]
Офицерът отиде до Макар Алексеевич и го хвана за яката.
Макар Алексеевич, отпуснал устни, сякаш заспивайки, се олюляваше, прислонен о стената.
— Brigand, tu me le payeras! — каза французинът, като свали ръката си. — Nous autres nous sommes clements apres la victoire;mais nous ne pardonons pas aux traitres[10] — добави той с мрачна тържественост на лицето си и с красив енергичен жест.
Пиер продължи да уговаря на френски офицера да не наказва тоя пиян, безумен човек. Французинът слушаше мълчаливо, без да променя мрачното си изражение, и изведнъж се обърна усмихнат към Пиер. Няколко секунди той го гледа мълчаливо. Хубавото му лице прие трагическо-нежно изражение и той му протегна ръка.
— Vous m’avez sauve la vie! Vous etes Francais[11] — рече той. За един французин това заключение беше безспорно. Само французин може да извърши велико дело, а да се спаси неговият живот, на m-r Ramball, capitaine du 13-те leger[12] — беше несъмнено най-велико дело.
Но колкото и несъмнено, да бе това заключение и основаното върху него убеждение на офицера, Пиер сметна за необходимо да го разочарова.
— Je suis Russe[13] — каза бързо Пиер.
— Дрън-дрън-дрън — a d’autres[14] — рече офицерът усмихнат, замахал пръст пред носа си. — Tout a l’heure vous allez me conter tout ca — рече той. — Charme de rencontrer un compatriote. Eh bien! qu’allons-nous faire de cet homme?[15] — добави той, обръщайки се към Пиер вече като към свой брат. Дори ако Пиер не беше французин, щом веднъж бе получил това най-високо в света наименование, той не можеше да се отрече от него — това казваше изразът на лицето и тонът на френския офицер. На последния въпрос Пиер още веднъж обясни кой беше Макар Алексеевич, каза, че току преди тяхното пристигане тоя пиян, безумен човек бе измъкнал напълнения пистолет, който не бяха успели да му отнемат, и го помоли да остави постъпката му без наказание.
Французинът изпъчи гърди и направи с ръка царствен жест.
— Vous m’avez sauve la vie! Vous etes Francais. Vous me demandez sa grace? Je vcus l’accorde. Qu’on emmene cet homme[16] — рече бързо и енергично френският офицер и като хвана под ръка Пиер, произведен във французин за това, че му бе спасил живота, отиде заедно с него в стаята.
Войниците, които бяха вън, като чуха гърмежа, влязоха в антрето, питайки какво е станало, и проявиха готовността си да накажат виновните; но офицерът ги сряза строго:
— On vous demandera quand on aura besoin de vous[17] — каза той. Войниците излязоха. Вестовоят, който през това време бе успял да се отбие в кухнята, се приближи до офицера.
— Capitaine, ils ont de la soupe et du gigot de mouton dans la cuisine — рече той. — Faut-il vous l’apporter?[18]
— Oui, et le vin[19] — каза капитанът.