Метаданни
Данни
- Година
- 1865–1869 (Обществено достояние)
- Език
- руски
- Форма
- Роман
- Жанр
- Характеристика
- Оценка
- 6 (× 2 гласа)
- Вашата оценка:
История
- — Добавяне
Метаданни
Данни
- Включено в книгите:
-
Война и мир
Първи и втори том
Война и мир
Трети и четвърти том - Оригинално заглавие
- Война и мир, 1865–1869 (Обществено достояние)
- Превод от руски
- Константин Константинов, 1957 (Пълни авторски права)
- Форма
- Роман
- Жанр
- Характеристика
- Оценка
- 5,8 (× 81 гласа)
- Вашата оценка:
Информация
- Сканиране
- Диан Жон (2011)
- Разпознаване и корекция
- NomaD (2011-2012)
- Корекция
- sir_Ivanhoe (2012)
Издание:
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Първи и втори том
Пето издание
Народна култура, София, 1970
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Издательство „Художественная литература“
Москва, 1968
Тираж 300 000
Превел от руски: Константин Константинов
Редактори: Милка Минева и Зорка Иванова
Редактор на френските текстове: Георги Куфов
Художник: Иван Кьосев
Худ. редактор: Васил Йончев
Техн. редактор: Радка Пеловска
Коректори: Лиляна Малякова, Евгения Кръстанова
Дадена за печат на 10.III.1970 г. Печатни коли 51¾
Издателски коли 39,33. Формат 84×108/32
Издат. №41 (2616)
Поръчка на печатницата №1265
ЛГ IV
Цена 3,40 лв.
ДПК Димитър Благоев — София
Народна култура — София
Издание:
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Трети и четвърти том
Пето издание
Народна култура, 1970
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Тома третий и четвертый
Издателство „Художественная литература“
Москва, 1969
Тираж 300 000
Превел от руски: Константин Константинов
Редактори: Милка Минева и Зорка Иванова
Редактор на френските текстове: Георги Куфов
Художник: Иван Кьосев
Худ. редактор: Васил Йончев
Техн. редактор: Радка Пеловска
Коректори: Лидия Стоянова, Христина Киркова
Дадена за печат на 10.III.1970 г. Печатни коли 51
Издателски коли 38,76. Формат 84X108/3.2
Издат. №42 (2617)
Поръчка на печатницата №1268
ЛГ IV
Цена 3,38 лв.
ДПК Димитър Благоев — София, ул. Ракитин 2
Народна култура — София, ул. Гр. Игнатиев 2-а
История
- — Добавяне
Глава XX
В одно утро полковник Адольф Берг, которого Пьер знал, как знал всех в Москве и Петербурге, в чистеньком с иголочки мундире, с припомаженными наперед височками, как носил государь Александр Павлович, приехал к нему.
— Я сейчас был у графини, вашей супруги, и был так несчастлив, что моя просьба не могла быть исполнена; надеюсь, что у вас, граф, я буду счастливее, — сказал он, улыбаясь.
— Что вам угодно, полковник? Я к вашим услугам.
— Я теперь, граф, уж совершенно устроился на новой квартире, — сообщил Берг, очевидно зная, что это слышать не могло не быть приятно; — и потому желал сделать так, маленький вечерок для моих и моей супруги знакомых. (Он еще приятнее улыбнулся.) Я хотел просить графиню и вас сделать мне честь пожаловать к нам на чашку чая и… на ужин.
Только графиня Елена Васильевна, сочтя для себя унизительным общество каких-то Бергов, могла иметь жестокость отказаться от такого приглашения. Берг так ясно объяснил, почему он желает собрать у себя небольшое и хорошее общество, и почему это ему будет приятно, и почему он для карт и для чего-нибудь дурного жалеет деньги, но для хорошего общества готов и понести расходы, что Пьер не мог отказаться и обещался быть.
— Только не поздно, граф, ежели смею просить, так без 10-ти минут в восемь, смею просить. Партию составим, генерал наш будет. Он очень добр ко мне. Поужинаем, граф. Так сделайте одолжение.
Противно своей привычке опаздывать, Пьер в этот день вместо восьми без 10-ти минут, приехал к Бергам в восемь часов без четверти.
Берги, припася, что нужно было для вечера, уже готовы были к приему гостей.
В новом, чистом, светлом, убранном бюстиками и картинками и новой мебелью, кабинете сидел Берг с женою. Берг, в новеньком, застегнутом мундире сидел возле жены, объясняя ей, что всегда можно и должно иметь знакомства людей, которые выше себя, потому что тогда только есть приятность от знакомств.
— Переймешь что-нибудь, можешь попросить о чем-нибудь. Вот посмотри, как я жил с первых чинов (Берг жизнь свою считал не годами, а высочайшими наградами). Мои товарищи теперь еще ничто, а я на ваканции полкового командира, я имею счастье быть вашим мужем (он встал и поцеловал руку Веры, но по пути к ней отогнул угол заворотившегося ковра). И чем я приобрел всё это? Главное умением выбирать свои знакомства. Само собой разумеется, что надо быть добродетельным и аккуратным.
Берг улыбнулся с сознанием своего превосходства над слабой женщиной и замолчал, подумав, что всё-таки эта милая жена его есть слабая женщина, которая не может постигнуть всего того, что составляет достоинство мужчины, — ein Mann zu sein.[1] Вера в то же время также улыбнулась с сознанием своего превосходства над добродетельным, хорошим мужем, но который всё-таки ошибочно, как и все мужчины, по понятию Веры, понимал жизнь. Берг, судя по своей жене, считал всех женщин слабыми и глупыми. Вера, судя по одному своему мужу и распространяя это замечание, полагала, что все мужчины приписывают только себе разум, а вместе с тем ничего не понимают, горды и эгоисты.
Берг встал и, обняв свою жену осторожно, чтобы не измять кружевную пелеринку, за которую он дорого заплатил, поцеловал ее в середину губ.
— Одно только, чтобы у нас не было так скоро детей, — сказал он по бессознательной для себя филиации идей.
— Да, — отвечала Вера, — я совсем этого не желаю. Надо жить для общества.
— Точно такая была на княгине Юсуповой, — сказал Берг, с счастливой и доброй улыбкой, указывая на пелеринку.
В это время доложили о приезде графа Безухова. Оба супруга переглянулись самодовольной улыбкой, каждый себе приписывая честь этого посещения.
«Вот что значит уметь делать знакомства, подумал Берг, вот что значит уметь держать себя!»
— Только пожалуйста, когда я занимаю гостей, — сказала Вера, — ты не перебивай меня, потому что я знаю чем занять каждого, и в каком обществе что надо говорить.
Берг тоже улыбнулся.
— Нельзя же: иногда с мужчинами мужской разговор должен быть, — сказал он.
Пьер был принят в новенькой гостиной, в которой нигде сесть нельзя было, не нарушив симметрии, чистоты и порядка, и потому весьма понятно было и не странно, что Берг великодушно предлагал разрушить симметрию кресла, или дивана для дорогого гостя, и видимо находясь сам в этом отношении в болезненной нерешительности, предложил решение этого вопроса выбору гостя. Пьер расстроил симметрию, подвинув себе стул, и тотчас же Берг и Вера начали вечер, перебивая один другого и занимая гостя.
Вера, решив в своем уме, что Пьера надо занимать разговором о французском посольстве, тотчас же начала этот разговор. Берг, решив, что надобен и мужской разговор, перебил речь жены, затрогивая вопрос о войне с Австриею и невольно с общего разговора соскочил на личные соображения о тех предложениях, которые ему были деланы для участия в австрийском походе, и о тех причинах, почему он не принял их. Несмотря на то, что разговор был очень нескладный, и что Вера сердилась за вмешательство мужского элемента, оба супруга с удовольствием чувствовали, что, несмотря на то, что был только один гость, вечер был начат очень хорошо, и что вечер был, как две капли воды похож на всякий другой вечер с разговорами, чаем и зажженными свечами.
Вскоре приехал Борис, старый товарищ Берга. Он с некоторым оттенком превосходства и покровительства обращался с Бергом и Верой. За Борисом приехала дама с полковником, потом сам генерал, потом Ростовы, и вечер уже совершенно, несомненно стал похож на все вечера. Берг с Верой не могли удерживать радостной улыбки при виде этого движения по гостиной, при звуке этого бессвязного говора, шуршанья платьев и поклонов. Всё было, как и у всех, особенно похож был генерал, похваливший квартиру, потрепавший по плечу Берга, и с отеческим самоуправством распорядившийся постановкой бостонного стола. Генерал подсел к графу Илье Андреичу, как к самому знатному из гостей после себя. Старички с старичками, молодые с молодыми, хозяйка у чайного стола, на котором были точно такие же печенья в серебряной корзинке, какие были у Паниных на вечере, всё было совершенно так же, как у других.
XX
Една сутрин полковник Адолф Берг, когото Пиер познаваше, както познаваше всички в Москва и Петербург, дойде при него в чистичък, нов-новеничък мундир и с напомадени и причесани напред коси над слепите очи, тъй както се причесваше цар Александър Павлович.
— Току-що бях у графинята, вашата съпруга, и съм много нещастен, че молбата ми не можа да бъде изпълнена; надявам се, графе, че при вас ще бъда по-щастлив — рече той, като се усмихваше.
— Какво обичате, полковник? Аз съм на вашите услуги.
— Сега, графе, аз вече съвсем се наредих в новото си жилище — каза Берг, като очевидно знаеше, че на всекиму трябваше да бъде приятно да чуе това — и затуй исках да уредя, тъй, една малка вечер за моите и на съпругата ми познати. (Той се усмихна още по-приятно.) Исках да помоля графинята и вас да ми направите честта — да заповядате у нас на чашка чай и… на вечеря.
Само че графиня Елена Василевна, смятайки унизително за себе си обществото на някакви си берговци, можа да има жестокостта да откаже на такава покана. Берг толкова ясно обясни защо желае да събере у тях малко и добро общество и защо това ще му бъде приятно, и защо той скъпи парите си за игра на карти и за други лоши работи, но за добро общество е готов и да се охарчи, че Пиер не можа да откаже и обеща да отиде.
— Само не късно, графе, ако смея да ви помоля; към осем без десет, осмелявам се да ви помоля. Ще съставим партия за карти, нашият генерал ще бъде. Той е много разположен към мене. Ще вечеряме, графе. Та моля ви се.
Въпреки навика си да закъснява тая вечер вместо в осем без десет Пиер пристигна у Бергови в осем без четвърт.
Бергови, нагласили каквото трябваше за вечерта, бяха вече готови да приемат гостите.
Берг седеше с жена си в новия, чист, светъл, украсен с бюстчета и картинки, и нови мебели кабинет. В новичък, закопчан мундир той седеше до жена си, обяснявайки й, че винаги можеш и трябва да имаш познанства с хора, които са по-високостоящи от тебе, защото само тогава познанствата са приятни.
— Ще усвоиш от тях нещо, можеш да помолиш за нещо. Ето, виж как живях аз, когато бях в първите офицерски чинове. (Берг смяташе живота си не по години, а по височайшите награди.) Другарите ми сега са още нищо, а аз чакам ваканция за полкови командир, имам щастието да бъда ваш мъж (той стана и целуна ръка на Вера, но докато стигне до нея, оправи обърнатия ъгъл на килима). И как придобих това? Главно с умението да избирам познатите си. От само себе си се разбира, че трябва да бъдеш добродетелен и грижовен…
Берг се усмихна със съзнанието за превъзходството си над слабата жена и млъкна, като помисли, че все пак тая мила негова съпруга е слаба жена, която не може да проумее всичко, съставляващо достойнството на мъжа — ein Mann zu sein[1]. В същото време и Вера се усмихна със съзнанието за своето превъзходство над добродетелния, добър съпруг, който според Вера все пак погрешно, както всички мъже, разбираше живота. Съдейки по своята жена, Берг смяташе всички жени слаби и глупави. Вера, съдейки по своя мъж и разширявайки това убеждение за всички, мислеше, че всички мъже приписват само на себе си разума, а в същото време не разбират нищо и са горди и егоисти.
Берг стана, прегърна предпазливо жена си, за да не измачка дантелената пелеринка, за която бе платил скъпо, и я целуна по средата на устните.
— Само едно нещо — да нямаме много скоро деца — каза той по несъзнавана от него асоциация на мислите.
— Да — отговори Вера, — аз съвсем не желая това. Трябва да се живее за обществото.
— Точно с такава беше княгиня Юсупова — рече Берг с щастлива и добра усмивка, като посочи пелеринката.
В това време доложиха за пристигането на граф Безухов. Двамата съпрузи се спогледаха със самодоволна усмивка, като всеки приписваше на себе си честта на това посещение.
„Ето какво значи да умееш да завързваш познанства — помисли Берг, — ето какво значи да умееш да се държиш!“
— Само, моля ти се, когато аз занимавам гостите — рече Вера, — не ме пресичай, защото аз зная с какво да занимавам всекиго и в кое общество какво трябва да се говори.
Берг също се усмихна.
— Не може: понякога с мъжете разговорът трябва да бъде мъжки — рече той.
Пиер бе приет в новичкия салон, в който никъде не можеше да се седне, без да се наруши симетрията, чистотата и редът, и затуй беше твърде разбираемо и не чудно, че Берг великодушно предлагаше да се наруши симетрията на креслата или на дивана за скъпия гостенин и тъй като в това отношение той сам беше, както се виждаше, в болезнена нерешителност, предложи гостенинът да реши въпроса. Пиер дръпна един стол към себе си и разбърка симетрията и веднага Берг и Вера започнаха вечерта, като се прекъсваха един друг и занимаваха гостенина.
Решила по свое разбиране, че Пиер трябва да бъде занимаван с разговор за френското посолство, Вера почна веднага такъв разговор. Берг, който реши, че е необходим и мъжки разговор, прекъсна жена си, като засегна въпроса за война с Австрия и скочи неволно от общия разговор на личните си съображения по предложенията, които му бяха направени, за участие в австрийската война и за причините, по които не бе приел предложенията. Въпреки че разговорът бе доста несвързан и че Вера се ядосваше от вмесването на мъжкия елемент, двамата съпрузи чувствуваха с удоволствие, че макар да имаше само един гостенин, вечерта почна много добре и че вечерта като две капки вода приличаше на всяка друга вечер с разговорите, чая и запалените свещи.
Скоро пристигна Борис, стар другар на Берг. Той се отнасяше към Берг и Вера с известна отсянка на превъзходство и покровителство. След Борис дойде една дама с един полковник, след това самият генерал, след това Ростови и вечерта вече съвсем несъмнено заприлича на всички вечери. Берг и Вера не можеха да сдържат радостните си усмивки, като виждаха и чуваха това движение в салона, несвързаната глъчка, шумоленето на роклите и поклоните. Всичко беше както у всички други, особено генералът, който похвали квартирката, потупа Берг по рамото и с бащинска безцеремонност разпореди да сложат масата за игра на бостон. Генералът приседна до граф Иля Андреич като при най-знатен от гостите след него. Старчетата със старчета, младите с млади, домакинята до масата за чай, на която имаше, съвсем същите като на вечерта у Панини сладкиши в сребърна кошничка — всичко беше съвсем същото както у другите.