Метаданни
Данни
- Година
- 1865–1869 (Обществено достояние)
- Език
- руски
- Форма
- Роман
- Жанр
- Характеристика
- Оценка
- 6 (× 2 гласа)
- Вашата оценка:
История
- — Добавяне
Метаданни
Данни
- Включено в книгите:
-
Война и мир
Първи и втори том
Война и мир
Трети и четвърти том - Оригинално заглавие
- Война и мир, 1865–1869 (Обществено достояние)
- Превод от руски
- Константин Константинов, 1957 (Пълни авторски права)
- Форма
- Роман
- Жанр
- Характеристика
- Оценка
- 5,8 (× 81 гласа)
- Вашата оценка:
Информация
- Сканиране
- Диан Жон (2011)
- Разпознаване и корекция
- NomaD (2011-2012)
- Корекция
- sir_Ivanhoe (2012)
Издание:
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Първи и втори том
Пето издание
Народна култура, София, 1970
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Издательство „Художественная литература“
Москва, 1968
Тираж 300 000
Превел от руски: Константин Константинов
Редактори: Милка Минева и Зорка Иванова
Редактор на френските текстове: Георги Куфов
Художник: Иван Кьосев
Худ. редактор: Васил Йончев
Техн. редактор: Радка Пеловска
Коректори: Лиляна Малякова, Евгения Кръстанова
Дадена за печат на 10.III.1970 г. Печатни коли 51¾
Издателски коли 39,33. Формат 84×108/32
Издат. №41 (2616)
Поръчка на печатницата №1265
ЛГ IV
Цена 3,40 лв.
ДПК Димитър Благоев — София
Народна култура — София
Издание:
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Трети и четвърти том
Пето издание
Народна култура, 1970
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Тома третий и четвертый
Издателство „Художественная литература“
Москва, 1969
Тираж 300 000
Превел от руски: Константин Константинов
Редактори: Милка Минева и Зорка Иванова
Редактор на френските текстове: Георги Куфов
Художник: Иван Кьосев
Худ. редактор: Васил Йончев
Техн. редактор: Радка Пеловска
Коректори: Лидия Стоянова, Христина Киркова
Дадена за печат на 10.III.1970 г. Печатни коли 51
Издателски коли 38,76. Формат 84X108/3.2
Издат. №42 (2617)
Поръчка на печатницата №1268
ЛГ IV
Цена 3,38 лв.
ДПК Димитър Благоев — София, ул. Ракитин 2
Народна култура — София, ул. Гр. Игнатиев 2-а
История
- — Добавяне
Глава XI
В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что-то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
— А! здравствуйте, воин великий, — сказал Растопчин, как только вышел этот человек. — Слышали про ваши prouesses![1] Но не в том дело. Mon cher, entre nous,[2] вы масон? — сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что-то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. — Mon cher, je suis bien informé,[3] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
— Да, я масон, — отвечал Пьер.
— Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт-директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
— Но в чем же, граф, вина Ключарева? — спросил Пьер.
— Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, — вскрикнул Растопчин.
— Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, — сказал Пьер (не глядя на Растопчина), — и Верещагина…
— Nous y voilà,[4] — вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. — Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, — сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. — Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. — И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: — Nous sommes à la veille d’un désastre publique, et je n’ai pas le temps de dire des gentillesses à tous ceux qui ont affaire à moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu’est ce que vous faites, vous personnellement?[5]
— Mais rien,[6] — отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
— Un conseil d’ami, mon cher. Décampez et au plutôt, c’est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, — прокричал он ему из двери, — правда ли, что графиня попалась в лапки des saints pères de la Société de Jésus?[7]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.
Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они — солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник — узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.
XI
Посред тоя нов разказ извикаха Пиер при главнокомандуващия.
Пиер влезе в кабинета на граф Растопчин. Когато той влезе, Растопчин, смръщен, търкаше с ръка челото и очите си. Един среден на ръст човек приказваше нещо и щом влезе Пиер, млъкна и излезе.
— А! Здравейте, велики воине — каза Растопчин, щом оня човек излезе. — Чухме за вашите prouesses[1]. Но въпросът не е в това. Mon cher, entre nous[2], вие масон ли сте? — каза граф Растопчин със строг тон, сякаш това беше нещо лошо, но той имаше намерение да прости. Пиер мълчеше. — Mon cher, je suis bien informe[3], но знам, че има масони и масони и надявам се, че вие не принадлежите към ония, които под предлог, че спасяват човешкия род, искат да погубят Русия.
— Да, аз съм масон — рече Пиер.
— На̀, виждате ли, мили. На вас не може да не ви е известно, мисля, че господа Сперански и Магницки са изпратени, дето трябва: същото бе направено и с господин Ключарьов, същото и с други, които под предлог че ще издигнат Соломоновия храм, мъчеха се да разрушават храма на отечеството си. Вие можете да разберете, че за това има причини и че аз не бих могъл да изпратя на заточение тукашния директор на пощата, ако той не беше вреден човек. Сега на мене ми е известно, че вие сте му изпратили екипажа си, за да замине от града, и че дори сте приели да пазите неговите книжа. Аз ви обичам и не ви желая злото и тъй като вие сте двойно по-млад от мене, като баща ви съветвам да прекратите всякакви връзки с хора от тоя род и вие самият колкото може по-скоро да напуснете града.
— Но каква е, графе, вината на Ключарьов? — попита Пиер.
— Моя работа е да знам това, а не ваша — да ме разпитвате! — викна Растопчин.
— Ако го обвиняват, че е разпространявал прокламациите на Наполеон, това не е доказано — рече Пиер (без да гледа Растопчин) — и Верешчагин…
— Nous y voila[4] — изведнъж се намръщи Растопчин и прекъсна Пиер, като викна по-силно от преди. — Верешчагин е изменник и предател, който ще получи заслужено наказание! — каза Растопчин с такава пламтяща злоба, с каквато приказват хората, когато си спомнят някое оскърбление. Но аз не съм ви повикал да обсъждате моите работи, а за да ви дам съвет или заповед, както обичате. Моля ви да прекъснете връзките с такива господа като Ключарьов и да си заминете оттук. Аз ще изгоня щуротиите от главата на когото и да е. — И като се сепна, че май беше кряскал на Безухов, който още не бе виновен за каквото и да било, хвана ръката на Пиер и му каза приятелски: — Nous sommes a la veille d’un desastre public et je n’ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Понякога главата ми се замайва! Eh, bien, mon cher, qu’est-ce que vous faites, vous personnellement?[5]
— Mais rien[6] — отговори Пиер, все тъй без да дигне очи и без да промени изражението на замисленото си лице.
Графът се намръщи.
— Un conseil d’ami, mon cher. Decampez et au plutot, c’est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut![7] Довиждане, мили. Ах, да — викна му той от вратата, — вярно ли е, че графинята е попаднала в лапичките des saints peres de la Societe de Jesus[8]?
Пиер не отговори нищо и намръщен и сърдит, какъвто никога не бяха го виждали, излезе от Растопчин.
Мръкваше се вече, когато си дойде в къщи. Осем различни хора го посетиха тази вечер: секретарят на комитета, полковникът от неговия батальон, управителят на имотите му, мажордомът и разни молители. Всички имаха различни работи с Пиер, които той трябваше да разреши. Пиер не разбираше нищо, не се интересуваше от тия работи и на всички въпроси даваше само такива отговори, които биха го освободили от тия хора. Най-сетне, когато остана сам, той разпечата и прочете писмото от жена си.
„Те — войниците на батареята, княз Андрей е убит… старецът… Простотата е покорност на Бога. Трябва да се страда… значението на всичко… трябва да се спряга заедно… жена ми ще се омъжва… Трябва да забравя — и да разбера…“ И като се приближи до леглото, тръшна се отгоре му, без да се съблича, и тутакси заспа.
Когато на другия ден сутринта се събуди, мажордомът дойде да доложи, че нарочно изпратен от граф Растопчин полицейски чиновник е дошъл да узнае заминал ли е, или дали заминава граф Безухов.
Десетина различни хора, които имаха работа с Пиер, го чакаха в салона. Пиер набързо се облече и вместо да отиде при ония, които го чакаха, тръгна към задния вход и оттам излезе през портите.
Оттогава и до края на разоряването на Москва, никой от домашните на Безухови, въпреки всички търсения, не видяха вече Пиер и не знаеха де е той.