Метаданни
Данни
- Година
- 1865–1869 (Обществено достояние)
- Език
- руски
- Форма
- Роман
- Жанр
- Характеристика
- Оценка
- 6 (× 2 гласа)
- Вашата оценка:
История
- — Добавяне
Метаданни
Данни
- Включено в книгите:
-
Война и мир
Първи и втори том
Война и мир
Трети и четвърти том - Оригинално заглавие
- Война и мир, 1865–1869 (Обществено достояние)
- Превод от руски
- Константин Константинов, 1957 (Пълни авторски права)
- Форма
- Роман
- Жанр
- Характеристика
- Оценка
- 5,8 (× 81 гласа)
- Вашата оценка:
Информация
- Сканиране
- Диан Жон (2011)
- Разпознаване и корекция
- NomaD (2011-2012)
- Корекция
- sir_Ivanhoe (2012)
Издание:
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Първи и втори том
Пето издание
Народна култура, София, 1970
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Издательство „Художественная литература“
Москва, 1968
Тираж 300 000
Превел от руски: Константин Константинов
Редактори: Милка Минева и Зорка Иванова
Редактор на френските текстове: Георги Куфов
Художник: Иван Кьосев
Худ. редактор: Васил Йончев
Техн. редактор: Радка Пеловска
Коректори: Лиляна Малякова, Евгения Кръстанова
Дадена за печат на 10.III.1970 г. Печатни коли 51¾
Издателски коли 39,33. Формат 84×108/32
Издат. №41 (2616)
Поръчка на печатницата №1265
ЛГ IV
Цена 3,40 лв.
ДПК Димитър Благоев — София
Народна култура — София
Издание:
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Трети и четвърти том
Пето издание
Народна култура, 1970
Лев Николаевич Толстой
Война и мир
Тома третий и четвертый
Издателство „Художественная литература“
Москва, 1969
Тираж 300 000
Превел от руски: Константин Константинов
Редактори: Милка Минева и Зорка Иванова
Редактор на френските текстове: Георги Куфов
Художник: Иван Кьосев
Худ. редактор: Васил Йончев
Техн. редактор: Радка Пеловска
Коректори: Лидия Стоянова, Христина Киркова
Дадена за печат на 10.III.1970 г. Печатни коли 51
Издателски коли 38,76. Формат 84X108/3.2
Издат. №42 (2617)
Поръчка на печатницата №1268
ЛГ IV
Цена 3,38 лв.
ДПК Димитър Благоев — София, ул. Ракитин 2
Народна култура — София, ул. Гр. Игнатиев 2-а
История
- — Добавяне
Глава XX
Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno — его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.
Пьер не здороваясь с женою, которую он не видал после приезда (она больше чем когда-нибудь ненавистна была ему в эту минуту), вошел в гостиную и увидав Анатоля подошел к нему.
— Ah, Pierre, — сказала графиня, подходя к мужу. — Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… — Она остановилась, увидав в опущенной низко голове мужа, в его блестящих глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
— Где вы — там разврат, зло, — сказал Пьер жене. — Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, — сказал он по-французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
— Si vous vous permettez dans mon salon,[1] — шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
— Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
— Мой милый, — отвечал Анатоль по-французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
— Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… — повторял Пьер.
— Ну что, это глупо. А? — сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.
— Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, — говорил Пьер, — выражаясь так искусственно потому, что он говорил по-французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.
— Обещали вы ей жениться?
— Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. — Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? — повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван.
— Je ne serai pas violent, ne craignez rien,[2] — сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. — Письма — раз, — сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. — Второе, — после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, — вы завтра должны уехать из Москвы.
— Но как же я могу…
— Третье, — не слушая его, продолжал Пьер, — вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… — Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
— Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге — с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
— Этого я не знаю. А? — сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. — Этого я не знаю и знать не хочу, — сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, — но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d’honneur[3] никому не позволю.
Пьер с удивлением посмотрел на него, не в силах понять, чего ему было нужно.
— Хотя это и было с глазу на глаз, — продолжал Анатоль, — но я не могу…
— Что ж, вам нужно удовлетворение? — насмешливо сказал Пьер.
— По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А?
— Беру, беру назад, — проговорил Пьер, — и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул невольно на оторванную пуговицу. — И денег, ежели вам нужно на дорогу. — Анатоль улыбнулся.
Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.
— О, подлая, бессердечная порода! — проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.
XX
Пиер не остана да обядва, а веднага излезе от стаята и си отиде. Той тръгна да търси из града Анатол Курагин, при мисълта за когото всичката му кръв преливаше сега към сърцето и мъчно можеше да си поема дъх. В увеселителните места по възвишенията край града, при циганите, у Comoneno — го нямаше. Пиер отиде в клуба. В клуба всичко си вървеше по обикновения ред: гостите, дошли за обяд, бяха насядали на групи, поздравяваха Пиер и приказваха за градските новини. Лакеят, който го поздрави, знаейки неговите познати и навици, му съобщи, че са му запазили място в малката трапезария, че княз Михаил Захарич е в библиотеката, а Павел Тимофеич още не е дошъл. Един от Пиеровите познати сред разговора за времето го попита чул ли е за отвличането на Ростова от Курагин, за което се разправяло в града, и дали е истина. Пиер се засмя и каза, че това е глупост, тъй като той току-що иде от Ростови. Той питаше всички за Анатол; един му каза, че още не е дошъл, друг, че днес щял да обядва тук. На Пиер му се виждаше странно да гледа това спокойно, равнодушно множество от хора, които не знаеха какво става в душата му. Той мина през залите, дочака да пристигнат всички, но не дочака Анатол, и без да обядва, тръгна за в къщи.
Анатол, когото той търсеше, обядваше тоя ден у Долохов и се съветваше с него как да поправи развалената работа. Струваше му се, че е необходимо да се срещне с Ростова. Вечерта отиде у сестра си, за да поговори с нея как може да се нареди тая среща. Когато Пиер се върна дома, след като напразно бе обикалял с кола цяла Москва, камердинерът му доложи, че княз Анатол Василевич е при графинята. Салонът на графинята беше пълен с гости.
Без да поздрави жена си, която не бе виждал от пристигането й (в тоя миг той я мразеше повече от когато и да било), Пиер влезе в салона и като видя Анатол, отиде при него.
— Ah, Pierre — рече графинята, приближавайки се до мъжа си. — Не знаеш в какво положение е нашият Анатол… — Тя се спря, като видя в ниско наведената глава, в лицето на мъжа си, в блесналите му очи, в решителния му вървеж онова страшно изражение на ярост и сила, което й беше познато и което беше изпитала върху си след дуела с Долохов.
— Дето сте вие — там е развратът и злото — каза Пиер на жена си. — Анатол, елате с мене, трябва да поговоря с вас — каза той на френски.
Анатол се обърна, погледна сестра си и стана покорно, готов да върви подир Пиер.
Пиер го хвана за ръката, дръпна го към себе си и тръгна да излиза от стаята.
— Si vous vous permettez dans mon salon[1] — прошепна Елен; но Пиер излезе от стаята, без да й отговори.
Анатол вървеше подире му със своя обикновен наперен вървеж. Но по лицето му се забелязваше безпокойство.
Като влезе в кабинета си, Пиер затвори вратата и се обърна към Анатол, но без да го гледа.
— Обещахте ли на графиня Ростова да се ожените за нея? Искахте ли да я отвлечете?
— Мили мой — отговори Анатол на френски (както се водеше целият разговор), — не се смятам длъжен да отговарям на разпити в такъв тон.
Лицето на Пиер, което и преди това беше бледо, се изкриви от ярост. С голямата си ръка той хвана Анатол за яката на мундира и почна да го люшка ту на една, ту на друга страна, докато лицето на Анатол не стана достатъчно изплашено.
— Щом ви казвам, че искам да говоря с вас… — повтори Пиер.
— Е, че това е глупаво. А? — каза Анатол, като опипваше откъснатото с плат копче от яката.
— Вие сте негодник и мерзавец и не знам какво ме въздържа от удоволствието да ви смажа главата с ей това нещо — каза Пиер, изразявайки се тъй изкуствено, защото говореше на френски. Той взе в ръка тежкото преспапие и го дигна заплашително, но веднага бързо го сложи на мястото му.
— Обещахте ли й да се ожените?
— Аз, аз, аз не мислех; всъщност никога не съм обещавал, защото…
Пиер го прекъсна.
— Имате ли писма от нея? Имате ли писма? — повтори Пиер, като приближаваше към Анатол…
Анатол го погледна, пъхна веднага ръка в джоба и извади портфейла си.
Пиер взе писмото, което той му подаде, блъсна изпречената на пътя му маса и се строполи на дивана.
— Je ne serai pas violent, ne craignez rien[2] — каза Пиер, отговаряйки на уплашения жест на Анатол. — Писмата — първо — каза Пиер, сякаш си повтаряше урок. — Второ — продължи той, като помълча една минута, стана пак и почна да се разхожда, — утре трябва да напуснете Москва.
— Но как мога…
— Трето — продължи Пиер, без да го слуша, — не трябва никога да споменете и дума за онова, което е било между вас и графинята. Знам, че това не мога да ви забраня, но ако у вас има капчица съвест… — Пиер мина мълком няколко пъти из стаята. Анатол седеше до масата намръщен и хапеше устни.
— Вие не можете да не разберете най-сетне, че освен вашето удоволствие има щастие и спокойствие на други хора, че вие погубвате цял един живот, защото ви се иска да се веселите. Забавлявайте се с жени като моята съпруга — с тях вие сте в правото си, те знаят какво искате от тях. Те са въоръжени срещу вас със същия опит на разврата; но да обещаете на една девойка да се ожените за нея… да я измамите, да я отвлечете… Как не разбирате, че това е толкова подло, колкото и да пребиете старец или дете…
Пиер млъкна и погледна Анатол вече не с гневен, а с въпросителен поглед.
— Аз не знам това. А? — каза Анатол, който, колкото повече Пиер надвиваше гнева си, толкова повече се ободряваше. — Аз не знам това и не ща да го знам — каза той, без да гледа Пиер, с леко треперене на долната челюст, — но вие ми казахте такива думи: подло и тям подобни, които, comme un homme d’honneur[3], никому няма да позволя.
Пиер го погледна с учудване, като не можеше да разбере какво иска той.
— Макар че беше насаме — продължи Анатол, — аз не мога…
— Какво, искате удовлетворение ли? — рече подигравателно Пиер.
— Поне можете да си вземете думите назад. А? Ако искате да изпълня вашите желания. А?
— Вземам ги, вземам ги назад — каза Пиер — и ви моля да ме извините. — Пиер, без да ще, погледна откъснатото копче. — И пари, ако ви трябват за пътя. — Анатол се усмихна.
Това изражение на плаха и подла усмивка, която той познаваше от жена си, накара Пиер да избухне.
— О, подла, безсърдечна пасмина! — измърмори той и излезе от стаята.
На другия ден Анатол замина за Петербург.