Николай Теллалов
Девушка и Дракон (7)

7

Следующий день был воскресенье и с утра Наташа делала выкройки из газеты «Правда» под болтовню подруги.

Но в понедельник, пойдя в школу, она вдруг оказалась окружена смущающим вниманием со страны решительно всех, кто был старше четырнадцати. Это заставило Наташу почувствовать себя неосторожно выскочившим из укрытия раком-отшельником. К счастью, Настина опека спасала от назойливости учащихся, но не в силах была остановить озадаченные, с искорками враждебности взгляды педагогов. Только молодая химичка, биолог, да учительница музыки — как жаль, что больше с ней Наташа не встречалась, кроме как в коридоре! — в этот раз не только приветливо кивнули на ее «здравствуйте», но даже и тепло улыбнулись бледной девочке с нервным румянцем на щеках. Преподавательница русского языка и литературы в те дни хворала. Остальные же учителя словно видели Наташу впервые. И им зрелище не слишком нравилось. Они не одобряли того, что троечница и лентяйка щеголяет в прямо-таки сказочном платье и сводит с ума старшие классы упадочными танцульками вместе с каким-то спортивного типа стилягой, может быть даже уже не школьником или еще хуже — питомцем швейного, либо железнодорожного ПТУ.

Непрошенное внимание извергалось на Наташу тропическим ливнем. Когда-то она мечтала, чтобы ее видели, замечали. И вот — извольте! Так или иначе, Наташа чувствовала себя почти физически дурно. Поэтому-то и не сразу заметила, как на последнем уроке кто-то кинул ей на тетрадь сложенную в тугой комок записку. Очнувшись, она развернула ее. Соседка по парте любопытно вытянула шею, на что Наташа не задумываясь, по привычке, убрала мятый листок на колени под изрисованную чернилами деревянную плоскость. Принялась читать и мгновенно вспыхнула как мак. Даже на шее стало горячо. В записке стояло:

Ты богиня танцующей страсти

Ты буря безконечной ласки

Луч света в темные часы ненастья

И серце не может тебя позабыть

Наташа, хочу с тобой дружить. Встретимся перед кинотеатром «Молодая гвардия» в 16 часов показывают фильм с Бель-Мондо. Ты ведь любишь француские фильмы, мне так Диденко сказала.

 

В.Х.

Наташа медленно разозлилась и наконец смяла бумагу. Но вскоре отошла. Пусть, бывало, закатить матери истерику, трахнуть и разбить посуду, а затем убежать к Насте, но как правило, она не любила кого-либо обижать, может из опаски иметь неприятности, а может и вправду по доброте. Кроме того, когда-то, она тайком засматривалась на Володю Ходькова, но тот не обращал на нее ни малейшего внимания, зато на переменах, бывало, зацепит локтем и, удивленно повернувшись, ляпнет: «Да чего ты, Балевская, под ногами путаешься!». И хотя ее покоробили грамматические ошибки, среди которых шевельнулось позабытое недоумение как можно писать слово Бог (и конечно Богиня) с маленькой буквы, Наташа не могла не оценить по крайней мере складности стишка. Поэтому она вырвала из тетради чистый лист и написала каллиграфическим почерком, избегая легкомысленных завиточков, которыми иногда украшала свои аккуратные буковки:

Вова, очень мило с твоей стороны пригласить меня в кино, но я вынуждена тебе отказать. Не сердись.

На секунду задумалась под объяснения учителем какой-то геометрической теоремы и с заколотившимся сердцем добавила:

Я люблю другого. Это взаимно и по-настоящему.

Она с восторгом уставилась на написанное. Мысли ее понеслись с опережающей свет скоростью к Нуми. Где ты, милый мой летаешь, какие чудеса высматриваешь для меня, дурочки влюбленной? пропело на душе у Наташи. Толчок в ребра вернул ее за парту. Девочка едва успела спрятать записку под тетрадь. Учитель прошел по проходу, отобрал у Пашки на последней парте постороннюю книгу и сухо бросив ему: «Получишь у директора», вернулся к доске. Наташа повернулась назад, изобразив на лице сочувствие. Пашка иногда выпрашивал у нее книги, причем возвращал их чистыми, с неподогнутыми страницами и никогда не говорил: «Что за фигню ты читаешь!», а просил еще что-нибудь в том же духе. За это Наташа принесла ему пару романов из серии «Проклятые короли» Мориса Дрюона.

Пашка растерянно ей улыбнулся и, храбрясь, махнул рукой. Он тоже хватал одни трояки и на этой основе они с Наташей всегда демонстрировали друг другу поддержку. Но только и всего — за стенами школы они просто забывали о взаимном существовании.

Урок возобновился, и Наташа поспешила завершить записку словами:

Не надо отчаиваться — стихи твои очень хорошие.

Наташа Б.

В этот момент она вдруг искусилась подписаться «Болваневская». Один раз в конце сентября, Наташу вызвали к доске и, разумеется, влепили пару. Причем Ходьков повторил вполголоса слова учительницы, сделав коррекцию Наташиной фамилии: Садись, двойка, Болваневская! Наверное, это показалось ему очень остроумным. А Наташа весь вечер проревела на подушке. Потом перестала замечать статного Володю, которого стреляли глазами даже старшеклассницы. И сейчас она вдруг вспомнила жгучее чувство разочарования и унижения. Но не подписалась обидной кличкой, рассудив в драконическом духе, что это было бы неоправданной ничем жестокостью к Володе. А прошлые слезы… Да ну их, вот были, да и сплыли!

Наташа сложила записку и улучив подходящий момент, бросила ее Ходькову. Тот поймал ее в воздухе, напомнив девушке виденного ею однажды в Сиэтле бейсболиста. Наташе тогда вздумалось покататься на роликовых коньках в зале, где шла тренировка. Тогда она еще удивилась, увидев американцев, играющих в лапту.

Полкласса замерло, наблюдая за своим лидером. Наташа не смотрела, зато вдруг почувствовала перемену настроения в классной комнате. Володя вцепенился, а по паутине взглядов пробежала насмешливая ирония и азартное любопытство — что же там такое дальше-то будет?

Девочка обернулась. На этот раз она побледнела. Потемневшее лицо Ходькова далеко не напоминало сокрушенную мину отверженного ухажера. Оно не предвещало ничего хорошего. Наташа уткнула взор в парту. Глаза Володи продолжили сверлить ей затылок.

Наташа подняла руку.

— В чем дело, Балевская?

— Вадим Кирилович, мне нехорошо, можно я выйду?

Математик посмотрел поверх очков. Пожевал губами.

— Пожалуйста… — немощно добавила Наташа.

Опять взгляд. Потряслись выбритые щеки. Наташе совсем уже сделалось плохо.

— Ступай.

Она вылетела из класса, прижимая к груди тетрадь и учебник. Авторучка осталась на парте. Бог с ней! Наташа скатилась по лестнице, ворвалась в раздевалку. Портфель ощутимо бил по коленкам. Она наспех накинула пальто на худенькие плечи и побежала домой.

Вечером Наташа ничего не сказала своему дракону. Не хотелось портить настроения.

Но проболталась про фильм с Бельмондо.